Курбатов вновь посмотрел на полковника, как бы упрекая его в отсутствии даже намёка заранее о подготовке подобного рейда. Но опять нутром почувствовал: условия, выдвигаемые атаманом, в новинку и для того тоже.
– Эксперимент, господин генерал-лейтенант – так следует понимать? – неуклюже спросил он, убедившись, что от Нижегородского Фюрера разъяснений ждать бессмысленно.
– Скорее необходимость.
– Я так понимаю, речь идет о диверсионно-пропагандистском рейде, – Родзаевский решил: пора и ему подключаться к развитию атаманской идеи, поскольку в глазах ротмистра дальнейшее отмалчивание становилось неприличным. – Об акции, которая напомнила бы Совдепии, что армия атамана Семёнова все еще существует, а бойцы её ждут своего часа.
– Правильно толкуешь, полковник, – признал генерал. – Будем считать его еще и пропагандистским. Так что, ротмистр Курбатов, сможешь повести за собой группу? Совершая при этом диверсии, проводя беседы с людьми, которые нам еще верны, и в то же время истребляя на своем пути все враждебное? Совдепия нас давно похоронила, а мы – вот они, бойцы Добровольческой освободительной армии… Семёнова. Кстати, лучше все-таки говорить: «генерала, главнокомандующего», потому что атаманы в Совдепии теперь не очень-то в чести. Раз атаман, значит, что-то такое, вроде как банда… А мы с вами – армия. Освободительная! Так, сможешь ли, ротмистр? Или следует подыскать другого казака, более опытного и храброго?
С ответом Курбатов по-прежнему не спешил. Он понимал: Семёнов уже твердо остановил выбор на его кандидатуре и теперь откровенно пытается «брать его нахрапом», как говорят в станицах, то есть всячески провоцировать, задевая самолюбие. Но речь идет о слишком уж сложном рейде – из разряда тех, откуда не только не возвращаются, из которых и возвращение-то, в принципе, не предусматривается.
Впрочем, из похода, который Легионер недавно уже совершил, возвращение тоже не ожидалось. И факт, что он, единственный из группы, все же вернулся, – скорее, счастливая случайность. Зато еще во время подготовки ротмистр установил для себя незыблемое правило: все условия подобных рейдов следует оговаривать до того, как дашь согласие на них, поскольку потом окажется, что всем уже не до тебя и надо выполнять тот приказ и те условия, которые тебе продиктованы.
– То есть группе «маньчжурских стрелков» предоставляется полная свобода действий в пространстве и во времени? Без каких-либо особых покушений и диверсий? – задумчиво уточнял ротмистр, явно затягивая с решением, ожидая – может, в попытках уговорить его отцы-командиры всё же проговорятся и выдадут некий потайной замысел, который до сих пор от него попросту скрывали?
– Без особых, – заверил его Семёнов.
Курбатов исподлобья взвесил взглядом Родзаевского, будто чувствовал, что разгадка, а точнее, подвох, последует именно с его стороны. Но тот с деланным видом осматривал окурок своей заморской сигары.
– В общем-то, мне такой вариант подходит, – произнес наконец Легионер. – В условиях вольной охоты я принесу больше пользы Белому движению, чем если бы сунулся со взрывчаткой под какую-нибудь вшивую фабрику, у которой меня застрелил бы первый попавшийся охранник.
– Откровенно, – кивнул генерал и в этот раз наполнил рюмки всего лишь «по четвертинке». – Как вы уже поняли, никого другого, более достойного, во главе группы я пока не вижу. Поэтому выпьем за то, чтобы вы успешно провели своих «стрелков» от великого Амура, до величавого Днестра. Уверен, вы станете первым, кто совершит подобный диверсионный рейд.
– Простите, господин генерал-атаман, но мне казалось, раньше речь шла об Урале, от которого до Днестра…
– Мне прекрасно известно, сколько от Урала до Днестра, – мягко осадил его Семёнов, загадочно ухмыляясь. – Причем речь даже не о Днепре, а именно о Днестре. Просто не хотелось так сразу пугать вас.
– Ну, допустим. Произошло невозможное, и мы сделали привал на берегу Днестра. Что дальше?
– Вы правильно заметили, ротмистр. На берегу Днестра вам надлежит сделать всего лишь небольшой привал, в соболях-алмазах. Так сказать, маленько передохнуть. Поскольку основная задача ваша – пройти от Амура, а точнее, отсюда, от Сунгари, до германской реки Эльбы.
Полковник Родзаевский, услышав это, поперхнулся при очередной затяжке и нервно поерзал в кресле:
– Ну, знаете ли… – проворчал он, воспринимая это задание уже как откровенную издевку.
А Легионер поинтересовался:
– И с какой же такой целью?
Семёнов же опустошил свой бокал, по-крестьянски крякнул и, широко раскинув руки, произнес: