Войско и управление, а также финансы являются во все времена становым хребтом любого цивилизованного государства, по здесь была еще нужда в надежном правящем слое, какой могли составить только македоняне и эллины. Птолемей это сознавал и действовал, придерживаясь этого принципа. Когда он почти в восьмидесятилетием возрасте ушел из жизни, Египет вместе с сопредельными областями — Киренаикой, Кипром и Келесирией — бесспорно был наиболее хорошо управляемым государством среди тех монархий, которые возникли из мировой империи Александра. Курс его валюты был высок, с многочисленными правителями и городскими общинами им были установлены прочные узы дружбы, существенные экономические и административные проблемы были Птолемеем I либо уже разрешены, либо же, по меньшей мере, подведены к решению. Наконец, от деятельности александрийской ученой академии можно было ожидать новых научных достижений. Обязанности, возложенные на него властью, были исполнены Лагидом добросовестно. Кроме того, он основал династию, названную по его имени династией Птолемеев, которая правила Египтом по 30 г. до н. э. Среди позднейших царей из дома Птолемеев были правители (и правительницы) более или менее значительные, но для всех них основатель династии оставался образцом, преклонение перед которым было возведено в культ, а память чтилась во все времена.
II
Селевк I
(358–281 гг. до н. э.)
К ведущим диадохам относится также Селевк, сын Антиоха и Лаодики, македонянин из маленького местечка Эвропос. Его жизнь была богата переменами, но и в счастье, и в несчастье он всегда сохранял свойственное ему благородство помыслов. Селевк осповал большое государство, названное по его имени державой Селевкидов, но при попытке возвратиться на родину, в Македонию, он пал от кинжала Птолемея Керавна. Когда это случилось, ему было ужо далеко за семьдесят, однако у него еще было много замыслов, которым так и не суждено было осуществиться.
В античности не нашлось историка, который задался бы целью описать жизнь и деяния Селевка. Это обстоятельство поистине поразительно, ибо жизнь такого человека — так же, как и жизнь Птолемея, — могла бы предоставить более чем достаточно материала, заслуживающего изучения. Однако Плутарх, который при случае упоминает о нем, так и не посвятил ему специальной биографии, а то, что в состоянии рассказать о Селевке грек Аппиан из Александрии (около 160 г. н. э.) в своем очерке «Сирийской истории» (гл. 53 и сл.), во многих отношениях неудовлетворительно. Если тем не менее в нижеследующем изложении будет сделана попытка воздать должное жизни и личности Селевка, то придется мириться с существенными лакунами в предании. На многие вопросы нет ответа, однако всякий сможет признать величие свершений Селевка, если даст себе труд представить его на фоне его времени.
Когда в Вавилоне 10 июня 323 г. до н. э. умер Александр, Селевку было 35 лет, если доверять традиции, которая считает, что он умер в 281 г. в возрасте 77 лет. Однако эта традиция не бесспорна. Согласно Аппиану, Селевку было тогда лишь 73 года, а по Евсевию — 75 лет. Все же многое говорит за то, чтобы был принят именно 77-летний возраст{3}. Селевк состоял в войске Александра и вместе с ним проделал весь Персидский поход от начала до конца. Тем не менее ни о каких выдающихся деяниях Селевка предание не упоминает. Возможно, однако, что позднейшая традиция, настроенная против Селевка, о них просто умалчивает (В. Отто). Сам Селевк не позаботился о том, чтобы внести поправку в традицию, — то ли потому, что не придавал значения такому исправлению, то ли потому, что в ней не было ничего такого, что заслуживало бы опровержения.
В истории похода Александра за первые семь лет, с 334 до 327 г., нет ни единого упоминания о Селевке. Аппиан называет Селевка stratiôtes, что означает «простой солдат», но это определение несправедливо и не отражает истинного положения, которое занимал Селевк. И если в 326 г. перед сражением с Пором Селевк командовал лейб-гипаспистами Александра, — в самом сражении он появляется в качестве одного из командиров фаланги педзетеров, — то это возможно было лишь в том случае, если допустить, что он уже раньше находился в личном контакте с Александром, поскольку в противном случае тот едва ли доверил бы ему важный командный пост, предполагавший наличие военного опыта и тактических знаний.
Тем более примечательно молчание традиции о его деятельности до 326 г. На массовой свадьбе в Сузах (324 г.) Селевк взял в жены дочь бактрийца Спитамена по имени Апама — он выполнил таким образом желание царя, стремившегося слить воедино ведущие народы своей державы — македонян и персов, а также, по-видимому, и других иранцев. От брака с Апамой родился Антиох, старший сын и позднейший преемник Селевка. В то время как другие диадохи после смерти царя оставили своих иранских жен, Селевк хранил верность Апаме. Но она, возможно, все же дожила до появления у нее в 299/298 г. соперницы, поскольку в том году Селевк вступил в новый брак с дочерью Деметрия Полиоркета Стратоникой. Ему было тогда уже далеко за пятьдесят, и этот второй брак был заключен из политического расчета. В жилах потомков Селевка текла македонская и иранская кровь, тем не менее македонский компонент всегда оставался доминирующим в характере Селевкидов. Эти правители придавали большое значение хорошим отношениям с иранским населением, и потому не приходится удивляться, что многие иранцы достигали высокого положения в войске и имперском управлении Селевкидов.
В последние дни жизни Александра Селевк находился рядом с царем. Он принимал участие на пиру у Медия — последнем пиру, на котором присутствовал и Александр. Селевк даже входил в число знатных македонян, которые в Вавилоне посредством инкубации вопрошали бога Сараписа (под ним, наверное, скрывается вавилонское божество с похожим названием) об исцелении смертельно больного царя. Но все было напрасно: бог не внял просьбам друзей, и 10 июня 323 г. Александр умер, то ли от малярии, то ли от воспаления легких, которое у царя могло быть следствием ранения стрелой в грудь в битве с маллами. Из жизни Селевка во времена Александра известны лишь еще два эпизода. Один касается раба, сбежавшего от Селевка в Киликию. Делом этим Александр был будто бы лично озабочен и распорядился учинить розыски беглеца. Плутарх [Алекс., 42, 1] оценивает этот факт как особенное благоволение царя к своему другу Селевку.
Другая история является лишь легендой, по все же заслуживает того, чтобы о ней здесь поведать. Согласно этому преданию, порывом ветра унесло диадему Александра — головную повязку, бывшую знаком царского достоинства; диадема застряла в тростниках на могиле какого-то царя. Другая версия изображает дело так, будто бы моряк прыгнул за диадемой в воду. Он сумел доставить диадему царю, падев ее на свою голову. Повязка осталась совершенно сухой, и царь распорядился вручить моряку талант в качестве награды. Однако прорицатели заявили Александру, что он должен тут же, на месте, умертвить доставшего диадему; другие, наоборот, стали отговаривать его от этого. Короче говоря, никто не знал, как поступить в данном случае. Наконец, третья версия связывает с этой историей Селевка: будто бы он и был тем, кто извлек диадему из воды, повязав ее вокруг своей головы, чтобы она не намокла. Происшествие это было истолковано как предзнаменование того, что Александр умрет в Вавилоне, а Селевк станет править над большей частью его империи — а именно территорией, которая будет обширнее, чем земли других диадохов.
Заслуживает внимания, что этот эпизод упомянут также Аррианом в его истории Александра [VII, 22, 5]. Как спаситель диадемы здесь фигурирует финикийский моряк (источником является один из историков Александра Аристобул). Однако, продолжает Арриан, была еще и другая версия, по которой спасителем скорее всего был Селевк. У Арриана это также приводится как предзнаменование того, что Селевку предстояло править над большей частью империи Александра. Арриан и Аппиан, по всей видимости, пользуются здесь одним источником, выделявшим Селевка среди всех остальных диадохов. Помимо этого, примечательно то обстоятельство, что прорицание принимало в расчет существование нескольких самостоятельных держав после смерти Александра. Но это, без сомнения, предсказание задним числом, так что предание могло возникнуть лишь к концу эпохи диадохов. До 312 г. до н. э. оно было решительно невозможно, так как предполагало экспедицию Селевка на Восток и даже, что весьма вероятно, ситуацию после битвы при Ипсе (301 г.), ибо до этого не могло быть и речи о том, чтобы Селевк стал править над «большей частью» империи Александра.