Разрешение конфликта между Селевком и Антигоном было в 308 г. лишь на время отсрочено. Важным был 306/305 год, ибо после победы Деметрия Полиоркета над Птолемеем в морском сражении у Саламина Кипрского Антигон принял царский титул и одновременно возвел в царское достоинство своего сына. Прочие диадохи — Птолемей, Кассандр, Лисимах и Селевк — ответили на это том, что отныне также стали именовать себя царями, — очевидное свидетельство того, что идея единства империи Александра была уже окончательно оставлена. Впрочем, Селевк в Вавилонии стал пользоваться царским титулом еще раньше, несомненно, еще до 306 г.{9}, хотя в клинописи первые датировки с царским титулом Селевка относятся лишь к 304 г.
Ко времени возвращения Селевка с Востока положение в Малой Азии обострилось. Кассандр и Лисимах чувствовали растущую угрозу со стороны Антигона, и Птолемей I вступил с ними в союз. Союзники рассчитывали на помощь Селевка, располагавшего оружием решающего значения — слонами. Против этой коалиции, которая должна была во что бы то ни стало перейти в наступление, Антигон мог использовать преимущество центрального положения; в случае неосмотрительности противники могли быть разбиты им поодиночке. Однако в царе Фракии Лисимахе союзники имели весьма способного стратега, твердо державшего нити операций в своих руках.
Задачи, стоявшие перед союзниками, были непростыми. Ведь было важно сковать Антигона и его главные силы до тех пор, пока действующие армии союзников станут мало-мальски равны по мощи неприятелю. Союзники твердо рассчитывали также на содействие Птолемея I. Однако этот последний не стал себя чрезмерно утруждать. После первого вторжения в Сирию он снова возвратился к себе домой. В свое оправдание он будто бы заявил, что получил известия, что оба его союзника, Лисимах и Селевк, были разбиты. Но произошла ошибка. Селевк перезимовал со своим войском в Каппадокии, и соединение его с Лисимахом состоялось только в следующую весну (301 г.), именно во Фригии. Позиции Антигона в Малой Азии оказались ослаблены тем, что на сторону союзников перешел губернатор Фригии Доким. Битва при Ипсе (сегодняшний Сипсин, вблизи Синнады) закончилась для Антигона полной катастрофой. Хотя его войско в количественном отношении превосходило неприятеля, введенные Селевком в действие слоны вызвали в рядах воинов Антигона смятение и ужас, да и Деметрий своим недисциплинированным поведением весьма содействовал тому, что сражение было Антигоном проиграно. С гибелью Антигона, павшего в бою, как солдат, в возрасте восьмидесяти с лишним лет, проблема была окончательно решена: вместо единой империи Александра, идея которой столь длительное время поддерживалась Антигоном, отныне должна была сложиться система отдельных независимых государств.
Для Селевка победа при Ипсе означала приобретение новых территорий. Правда, он должен был отказаться от аннексий в Малой Азии — здесь львиную долю добычи присвоил себе Лисимах, ибо почти вся Малая Азия вплоть до Тавра перешла под его власть, так что теперь он распоряжался державой, раскинувшейся по обе стороны проливов. Но Северная Сирия и пограничные с ней области достались Селевку, и даже Южная Сирия была присуждена ему. Однако здесь, в так называемой Келесирии, уже утвердился Птолемей, которого нельзя было склонить к уступке этой области. не говоря уже о большом экономическом значении Келесирии, она представляла важное для Египта передовое укрепление, обладание которым казалось Птолемею столь необходимым, что он готов был пойти на риск войны со своим прежним союзником. Позднейшие Селевкиды вели с Птолемеями из-за обладания этой землей не менее шести войн, и только Антиоху III (223–187 гг.) удалось наконец утвердиться в Келесирии.
Завоеванная Селевком Северная Сирия, названная позднее Сирией Селевкидской, была, впрочем, тоже достаточно важным приобретением, так как открыла Селевку доступ к Средиземному морю, и, конечно, не случайно, что свою новую столицу Антиохию он основал недалеко от устья Оронта. Отныне (с 300 г. до н. э.) Антиохия стала его резиденцией, и тем самым центр тяжести империи был существенно сдвинут на запад. В городе был поставлен большой гарнизон, а в его окрестностях были размещены слоны, которые в войнах Селевкидов всегда играли важную роль.
Два десятилетия, прошедшие после битвы при Ипсе, т. е. время с 301 до 281 г., являются важной вехой в истории державы Селевкидов. Селевк, которому к моменту гибели Антигона было далеко за пятьдесят, должен был теперь заняться консолидацией государства. Оно состояло из очень разнородных частей, среди которых основными областями были Месопотамия, Северная Сирия и Мидия. Чтобы крепко держать в своих руках эти страны, Селевк основал в них множество городов — политика, которую всемерно продолжал и развивал также его сын и преемник Антиох I. Об этой колонизационной деятельности обоих правителей Эдуард Мейер сказал: «То, что совершили на этом поприще оба первых Селевкида, поистине достойно всяческого удивления и едва постижимо»{10}.
За этой колонизацией стояло намерение Селевкидов превратить Северную Сирию и Месопотамию в новую Македонию. Многочисленные наименования населенных пунктов и местностей напоминали в этих областях об их древней родине. Здесь была местность по имени Мигдония, город Анфемусия, а из древнего поселения Тапсак на Евфрате образовался македонский Амфиполь. А расположенное далее к востоку поселение Дура на среднем Евфрате, которое приобрело мировую известность благодаря раскопкам парижской Академии надписей и изящной словесности и Йельского университета под руководством Франца Кюмона и Михаила Ростовцева, стало называться теперь Эвропос. Оно получило имя маленького селения в Македонии, где родился Селевк.
В древней столице Междуречья, отягощенном традициями Вавилоне, Селевк, очевидно, чувствовал себя недостаточно хорошо. Здесь было слишком много жрецов и святилищ, а местный элемент в населении преобладал в такой степени, что казалось безнадежной затеей сделать из вавилона центр македонской нации. Иначе обстояло дело с городом Селевкия-на-Тигре. Он был основан Селевком I, чтобы создать в Междуречье новый центр. Место было выбрано превосходно: Селевкия лежала в точке пересечения многочисленных торговых путей, связывавших восток и запад, север и юг, так что не приходится удивляться тому, что Селевкия в короткое время развилась в типичный сверхгород, насчитывавший, по преданию, 600 тыс. жителей. Кроме этого города были основаны еще другие, также носившие названия Селевкия, Антиохия или Апамея. В них по большей части были поселены македонские солдаты, а многочисленные греки, прибывшие сюда из метрополии, придали этим новым городам ярко выраженный греческий колорит, ибо они были построены по греческим планам и каждый из них располагал греческим театром, гимнасием и агорой — просторной рыночной площадью, вокруг которой группировались различные административные здания. Короче говоря, первые Селевкиды сделали все, чтобы создать для македонян и греков в чуждом им окружении новую родину.
Не следует недооценивать значения этой колонизации обширных пространств на Востоке. События показывают, что Селевк I и его наследник Антиох I, следуя Александру — своему великому идеалу, решающим образом старались содействовать эллинизации Передней Азии. И они добились успеха. Если македонянам и грекам удалось не только удержаться в течение многих десятилетий в Передней Азии, но и завоевать души местного населения, из числа которого многие приняли эллинскую культуру, то материальные основания для этого были заложены Селевком I. Эдуард Мейер в особенности подчеркивал тот факт, что от основания городов в Передней Азии решающий импульс к развитию получила прежде всего и главным образом духовная жизнь. В самом деле, известен целый ряд людей, которые прославились здесь как философы и ученые: стоик Диоген из Селевкии-на-Тигре (II в. до н. э.), его ученик Аполлодор, историк Агафокл, прозванный Вавилонским{11}, далее, живший в I в. до н. э. историк Аполлодор из Артемиты, а также историк и географ Исидор из Харакса.