Из этих шести понтийских царей более всего известен Фарнак. Он захватил торговый город Сипопу (183 г.) и вел войну против целого ряда малоазийских династов, пока, наконец, ввиду категорического римского требования ему не пришлось пойти на мир (179 г.). В личности Фарнака проступает уже многое, с чем мы встречаемся позднее у Митридата VI. В жизни и делах этого монарха уже обозначилась тенденция к конфликту, которая впоследствии получила свое развитие в отношениях между Римом и Понтийским царством. Фарнак был дедом, а Митридат V отцом великого Митридата. Митридат V пал жертвой заговора в собственном дворце в Синопе. По его завещанию, управление должна была осуществлять его вдова вместе с обоими еще малолетними сыновьями — распоряжение, которое оказалось малоудачным. Очевидно, оно явилось своего рода компромиссом, если только это завещание вообще было подлинным. Эти события падают на 120 г. до н. э. Римская власть в провинции Азии на западном краю Анатолии тогда уже достаточно стабилизировалась, и не было ничего удивительного в том, что за событиями в Понтийском царстве из Рима наблюдали с пристальным вниманием.
Митридату Евпатору было 12 лет, когда умер его отец. У него был младший брат, тоже Митридат по прозвищу Хрест («Добрый»), а кроме того, пять сестер. Из них Лаодика была замужем за каппадокийским царем Ариаратом, а позднее за Никомедом III Вифинским; вторая сестра стала супругой самого Митридата, а о трех остальных — их звали Роксана, Статира и Ниса — нам более ничего не известно. По линии матери Митридат мог возводить свою родословную к Селевкидам: его мать была дочерью Антиоха IV Эпифана, правителя, вошедшего в историю благодаря распре с Маккавеями.
Как это часто бывает с великими людьми, предание и на этот раз сообщает нам много чудесного о юности Митридата. Так, рассказывали, что в его колыбель ударила молния, так что даже загорелись пеленки младенца. Его рождение и восшествие на престол ставили в связь с появлением комет. Рассказы такого рода относились к обычному арсеналу эллинистического историописания, и в повествованиях о Митридате без них, естественно, также не обошлось. Митридат, который родился и вырос в Синопе, греческом городе на Черноморском побережье, уже в ранней юности вошел в соприкосновение с истоками эллинской образованности. Однако он совершенно осознанно держался иранских традиций своего дома, в особенности маздаизма, которому был верен всю свою жизнь. Его отношения с матерью, селевкидской принцессой Лаодикой, подверглись тяжкому испытанию уже в его молодые годы, ибо Митридат обоснованно или необоснованно, это трудно сказать, опасался за свою жизнь и потому удалился в горы Париадра. Здесь он вел жизнь изгнанника, предавался радостям охоты и воспользовался возможностью, подвергая себя всевозможным лишениям, закалить свое тело до такой степени, что позднее ему уже не были страшны ни холод, ни зной. Пребывание его в горах будто бы длилось семь лет. Это было трудное время для царского сына, выросшего в богатстве и роскоши при дворе в Синопе.
Митридату было 20 лет, когда он пришел к власти. Как ему это удалось — неизвестно. Свою мать Лаодику Митридат, по одной версии, убил, а по другой — будто бы удовлетворился тем, что обезвредил ее, заключив в темницу, где она и погибла. Вскоре юный властитель устранил и своего брата Митридата Хреста. По примеру, в конечном счете восходящему к Ахеменидам, он взял себе в жены свою сестру Лаодику. Таково было начало его правления, продолжавшегося в общей сложности 48 лет, со 111 до 63 г. до н. э.
Понтийская держава Митридата простиралась по южному и восточному побережьям Черного моря (эллины называли его Понтом Эвксинским), от города Амастриды до расположенной на прибрежной равнине между Кавказскими горами Диоскуриады. Соседями Понта были Вифиния, Пафлагония, Каппадокия и Великая Армения, но из них лишь последняя играла определенную роль в международной политике. Великая Армения была типичным буферным государством между восточными областями Малой Азии и державой парфян. Прочие государства более или менее ориентировались на Рим, который после смерти последнего Атталида в 133 г. стал твердой ногой на землю Анатолии и уже никогда оттуда не уходил.
С незапамятных времен существовали тесные отношения между эллинскими городами Понтийской державы и греками Крымского полуострова, поэтому не следует удивляться, что город Херсонес (Севастополь), колония Гераклеи Понтийской, обратился с призывом о помощи к понтийскому царю. Митридат отправил в Крым своего верного полководца Диофанта, чтобы тот оказал помощь грекам полуострова против натиска скифов, наступавших из внутренних областей Крыма и из южнорусских степей (110 г.). Экспедиция Диофанта завершилась полным успехом: весь Крымский полуостров покорился власти царя, который благодаря этому прочно обосновался и на северном побережье Черного моря. Впрочем, борьба продолжалась несколько лет, и лишь в 107 г. до н. э. города Феодосия и Пантикапей (Керчь) перешли в руки понтийского царя, который отныне стал называться «царем Боспора Киммерийского и защитником Херсонеса» (под киммерийским Боспором здесь понимается Керченский пролив).
К северу от Черного моря Митридат завоевал целую державу, приобретшую для него особую важность благодаря существованию здесь греческих городов, но поистине неоценимы были для него открывшиеся теперь торговые связи с областями Южной России. Большие реки изобиловали рыбой, земли к северу от Крымского полуострова и Меотиды (Азовского моря) были настоящими житницами. Они приносили Митридату в виде ежегодной да ни 180 тыс. медимнов зерна и 200 талантов серебра. Митридат добился монопольного положения в торговле зерновыми культурами. Наряду с зерном из Египта и Сицилии поставки из Южной России находили прежде всего сбыт в Анатолии и в греческом мире. Кроме того, области Южной России располагали прямо-таки неисчерпаемыми людскими резервами, что было исключительно важно для комплектования армии понтийского царя. Особенно много служило в ней скифов, однако геты, язиги и роксоланы также поставляли контингенты. Из них язиги принадлежали к племенной группе сарматов, славившихся своей легкой кавалерией, этой предтечей казачьей конницы. Наконец, следует упомянуть еще бастарнов (они, вероятно, кельтского происхождения), которые жили в Бессарабии и благодаря своей высокой боеспособности очень ценились как союзники.
Тесные отношения были у Митридата и с эллинскими городами западнопонтийского побережья — с Истром, Томами, Одессом, Месембрией и Каллатидой. Это были значительные торговые республики; их противниками были геты, непрестанно опустошавшие их земли. Но и в Малой Азии царь сумел значительно расширить свои границы. Важнейшим приобретением здесь была Малая Армения, зажатая как бы в тиски между Колхидой и Понтом. Эта страна — яблоко раздора между Понтом и Великой Арменией — была родиной искусных в ремеслах племен халибов и тибаренов; из них первые получили признание прежде всего из-за обработки железа. Благодаря аннексии Малой Армении Понтийское царство максимально продвинулось на восток, дойдя до Верхнего Евфрата.
Завоевания в Крыму, Колхиде и Малой Армении придали новый облик державе Митридата. С юга, востока и севера его государство охватывало теперь Черное море, а центром и столицей был город Сипопа. Понтийский властитель украсил его роскошными постройками, от которых, Однако, до нашего времени ничего не сохранилось. Области к северу от Черного моря были важны как поставщики зерна, а Малая Армения должна была стать опорой на случай войны, поэтому царь распорядился построить здесь многочисленные крепости — они должны были служить ему в качестве стратегических опорных пунктов. Кроме того, в них должны были храниться накопленные драгоценные металлы, которые в большом количестве обязаны были поставлять города Понтийской державы.
Для другого правителя создание этой черноморской державы означало бы достижение цели всей жизни, но Митридат был слишком молод, чтобы удовлетвориться этим. Уже давно он выбрал в качестве дальнейшего объекта своей беспокойной деятельности области, граничившие с Понтом на юге. Действительно, здесь сложилось положение, которое настоятельно требовало коренной перемены. Правда, римляне ввели новое государственное управление в части Малой Азии, некогда составлявшей Пергамское царство, Однако местное население было глубоко разочаровано жестокостью римской администрации, занявшей место патриархального управления Атталидов, и особенно объединениями откупщиков, выжимавшими из страны колоссальные суммы. Правда, с другой стороны, в провинцию Азию притекало много римских капиталов, благодаря чему после длительного периода застоя оказалось возможным реорганизовать использование природных ресурсов страны. Вообще распространенное представление о своекорыстии римлян является отражением не всей действительности, а лишь ее части. Но кому хотелось платить налоги, к тому же еще римлянам, высокомерно взиравшим на местное население, состоявшее из греков и азиатов? Это отношение римлян изменилось лишь во времена Цицерона.