С осени 1791 года над революционной Францией стали собираться тучи внешней угрозы. Еще 27 августа на встрече австрийского императора, короля Пруссии и курфюрста Саксонии с вождем роялистской эмиграции графом д’Артуа и маркизом де Буийе было достигнуто соглашение о необходимости восстановления во Франции «суверенной монархии». Император Леопольд II, который наладил тайную переписку со своей сестрой Марией-Антуанеттой, выдвинул идею создания общеевропейской коалиции против революционной Франции. У восточных границ страны собирала силы эмигрантская армия принца Конде. Оживились роялисты и в самой Франции. Мария-Антуанетта вновь обрела уверенность в себе и стала откровенно резка с министрами-буржуа. «Не думаете ли вы, что мы намерены долго мириться с таким положением?» — высокомерно заявляла им королева.
Король старался вести себя сдержанно и демонстрировал готовность к диалогу с Законодательным собранием. Он санкционировал формирование трех 50-тысячных армий, которые должны были отразить возможную иностранную интервенцию.
После подписания 7 февраля 1792 года направленного против Франции австро-прусского союзного договора угроза войны приобрела совершенно реальные очертания. Интервенция могла начаться в любой момент, но неожиданная смерть 1 марта 1792 года императора Леопольда II и восшествие на престол Франца II вынудили ее организаторов отложить начало военных действий.
В это время в Париже произошла смена правительства. Пришедшая к власти партия жирондистов — пламенных защитников революции — настаивала на превентивной войне, что совпадало с расчетами партии двора, сделавшей ставку на поражение Франции и приход в Париж «освободителей».
20 апреля 1792 года Людовик XVI, прибыв в Собрание, объявил войну «королю Богемии и Венгрии», то есть австрийскому императору Францу. Но уже первые боевые столкновения выявили неподготовленность французской армии, испытывавшей острый дефицит в боеприпасах. Эти неудачи многие поспешили объяснить саботажем и изменой в окружении короля. Пошли разговоры о том, что планы французского командования были «предательски» переданы противнику. Назывался даже главный изменник — королева Мария-Антуанетта.
Все это резко обострило обстановку в столице, где произошла очередная смена правительства. Отправив в отставку жирондистов, король отказался одобрить декреты Конвента о высылке за пределы Франции не присягнувших священников и о создании под Парижем лагеря федератов (национальных гвардейцев) численностью 20 тыс. человек.
Реакция парижан была молниеносной. На следующий день, 20 июня, многотысячная толпа направилась к зданию Собрания и передала через своих делегатов требование о немедленном упразднении королевской власти. Воспользовавшись всплеском народного недовольства, депутаты-жирондисты умело направили его на Тюильри. С криками «Долой вето! Нет больше священников! Верните министров-патриотов!» толпа устремилась к королевскому дворцу и без особого труда захватила его.
Обескураженный Людовик XVI вынужден был позволить надеть на себя фригийский колпак и выпить «с народом» бокал красного вина. «Народ Парижа, я пью за твое здоровье и за здоровье всей французской нации!» — произнес король. Но у него все же хватило смелости подтвердить свое вето на последние декреты Собрания.
На этот раз все обошлось более или менее благополучно для короля, если не считать фригийского колпака. Порыв толпы постепенно иссяк. К вечеру национальным гвардейцам удалось освободить Тюильри от возмущенных горожан. Однако вторжение в королевскую резиденцию показало всю шаткость конституционного трона.
В тот день мало кому известный артиллерийский лейтенант внимательно наблюдал со стороны за штурмом Тюильри. Видя беспомощность охраны, он презрительно процедил сквозь зубы: «Мерзавцы! Надо расстрелять первые пять сотен, а остальные быстро разбегутся сами». Лейтенанта звали Наполеон Бонапарт.
Выступление 20 июня оказалось генеральной репетицией к окончательному свержению монархии, которое было ускорено провокационным манифестом главнокомандующего коалиционной армией герцога Брауншвейгского с угрозами разрушить Париж до основания и потопить революцию в крови. Манифест был издан в Кобленце 25 июля 1792 года. О его содержании в Париже стало известно 8 августа.
Этот документ произвел совершенно неожиданное для его составителей воздействие на парижан, усмотревших в нем прямой вызов. «Родина в опасности!» — таков был ответ Законодательного собрания. Набиравший популярность депутат Максимильен Робеспьер потребовал немедленного низложения короля.