Еще двое делегатов в погонах появляются один за другим на трибуне: никому не известные Бжельщак и Лукьянов. Они поддерживают Петерсона. Лукьянов заканчивает свое выступление фразой:
— Жители окопов с нетерпением ждут перехода власти в руки Советов.
Эсеры поддерживают меньшевиков. Их позицию озвучивает Гендельман. Срывающимся от волнения голосом он оглашает на съезде их декларацию. Центральная мысль декларации: происходящее в Петрограде восстание — «преступление перед родиной и революцией».
А совсем неподалеку от Белоколонного зала, где кипят нешуточные страсти, Ленин посылает курьера за курьером не только в этот зал, но и к руководителям осады Зимнего. В его записках требование одно жестче другого: немедленно, во что бы то ни стало взять дворец; за промедление придется нести ответственность по всей строгости революционного времени.
На трибуну поднимается лидер бундовцев Абрамович. Он говорит громко, взволнованно жестикулируя:
— Хочу сообщить вам, что все меньшевики, эсеры, Исполнительный комитет крестьянских депутатов и члены городской думы решили погибнуть вместе с правительством, и поэтому все мы отправляемся к Зимнему дворцу под обстрел. Приглашаю всех участников съезда сопровождать нас к Зимнему дворцу.
В зале усиливается шум, раздается свист, все это переходит в продолжительный гвалт. Некоторые из делегатов пробираются к выходу, бранясь с остающимися, и исчезают в дверях.
Ленину докладывают, что со съезда ушло человек пятьдесят — не больше. Он удовлетворенно кивает головой:
— Значит, многие из тех, кто грозился двинуть к Зимнему остались. Опасности для кворума нет, соглашатели не сумели лишить съезд правомочности. Теперь в самый раз принять на заседании фракции большевиков резолюцию об их уходе.
Скоротечное заседание фракции. И вновь съезд продолжается, но ввести его работу в спокойное русло не удается. Вскоре с улицы начинают доноситься отголоски глухих, далеких ударов. Все понимают — это орудийные выстрелы. В зале снова появляются покинувшие его недавно эсеры и меньшевики.
Абрамович вновь пробирается на трибуну. Теперь в его словах уже нет и следа прежней академичности. Скорее это вопль отчаяния:
— Большевики расстреливают русскую революцию из орудий. Они хотят уничтожить законное правительство России. Я призываю…нет, я требую, чтобы съезд пришел на помощь членам Временного правительства, среди которых находятся и делегированные меньшевиками партийные представители.
На трибуне вновь Мартов. Он охрип, но, перекрикивая зал, мечет в него антибольшевистские лозунги:
— Нет военному заговору большевиков, нет преступному перевороту, нет кровопролитию! Я настаиваю на создании комиссии по мирному разрешению кризиса. Призываю впредь до получения выводов этой комиссии прекратить работу съезда.
Очередной курьер докладывает Ленину о происходящем в Белоколонном зале: Мартов пытается приостановить работу съезда. Ленин опять и опять смотрит на часы. Сообщения о взятии Зимнего все нет. Подобной пытки ожидания он не испытывал никогда в жизни. Но вот некоторое облегчение: следующий курьер докладывает о том, что на съезде решено предложение Мартова не обсуждать.
Мелькают ораторы на трибуне: Камков, Луначарский, Крамаров, Сагирашвили… Уже наступило 26 октября, 2 часа 40 минут ночи. Наконец, объявлен получасовой перерыв.
Ленин в комнате заседаний Военно-революционного комитета. Нервничает, возмущается медлительностью военных.
И наконец свершилось: самокатчик привозит долгожданное сообщение из Зимнего. Он взят, Временное правительство арестовано и препровождается в Петропавловскую крепость. Оно больше не существует.
Ленин, находящийся в комнате Военно-революционного комитета, дает волю эмоциям, но совсем ненадолго. Еще раздаются в соседних помещениях победные возгласы, а он уже обращается к окружающим с напоминанием о необходимости немедленно провести процедуру передачи власти съезду. Немедленно!
Три часа десять минут. Заседание возобновляется. Его начинают с сообщения о взятии Зимнего и об аресте Временного правительства.
Еще несколько новых ораторов — и на трибуне Луначарский. Ему выпала особая по значимости миссия: огласить написанное Лениным воззвание, в котором провозглашается передача власти съезду Советов. Известный драматург и публицист Луначарский вкладывает, кажется, весь свой недюжинный ораторский талант в оглашение документа. С неподдельным пафосом он зачитывает узловую фразу воззвания: