Итак, Ратару пришлось проделать почти такой же путь по прямой, чтобы добраться из окрестностей Сулингена в Котбус, как и при движении на юг из Котбуса в Сулинген, когда все выглядело самым мрачным прошлым летом. Рулевой каравана продолжал отсылать лакеев обратно в Ратхар с извинениями за каждый зигзаг. Недовольство маршала имело вес. После Свеммеля - но очень, очень далеко после Свеммеля (Ратхар был убежден, что только он знает, как далеко) - он был самым могущественным человеком в Ункерланте.
Но маршал не был особенно недоволен, не тогда, когда он вообще не хотел ехать в Котбус. Он сказал: "Знаешь, я действительно предпочитаю, чтобы меня не убивали в пути". Управляющий, который принес ему новости о последней задержке, был бледен под своей смуглой кожей. Теперь он дышал легче.
Когда управляющий вышел из фургона, внутрь повеяло холодом, напомнив маршалу, что снаружи зима - и притом жестокая ункерлантская зима. Внутри, со всеми запечатанными окнами, с раскаленными угольными печами в каждом конце вагона, с таким же успехом могло быть лето в пустынной Зувайзе или, возможно, лето в печи для запекания. Ратхар вздохнул. Фургоны Ункерлантера зимой всегда были такими. Он потер глаза. Горячий, душный воздух никогда не переставал вызывать у него головную боль.
Он зевнул, погасил лампы и отправился спать. Он все еще спал, когда лей-линейный караван бесшумно заскользил в Котбус. Извиняющийся стюард разбудил его. Снова зевнув, маршал снял тонкую льняную тунику, которая была на нем, и надел толстую шерстяную тунику, которую он использовал в пещерах и разрушенных домах, которые были его штаб-квартирой на юге. Для пущей убедительности он добавил тяжелый шерстяной плащ и меховую шапку-ушанку.
С него ручьями лился пот. "Силы небесные, вытащите меня отсюда, пока я не сварился в собственном соку", - хрипло сказал он.
"Слушаюсь, лорд-маршал", - сказал стюард и повел его к двери в конце вагона. Чтобы попасть туда, ему пришлось пройти мимо плиты, и он был опасно близок к тому, чтобы испарить. Затем стюард открыл дверь, и холодный воздух снаружи ударил его, как удар в лицо. Котбус находился значительно севернее Сулингена и поэтому наслаждался более мягким климатом, но более мягкий не означал мягкий.
Ратхар быстро чихнул три раза подряд, спускаясь по деревянным ступенькам из лей-линейного вагона, который парил в ярде над землей, на пол склада. Он достал из поясной сумки носовой платок и высморкался в свой большой, гордо изогнутый нос.
"Ваше здоровье, лорд-маршал", - сказал его адъютант, вытягиваясь по стойке смирно и отдавая честь, когда ноги Ратхара коснулись каменных плит. "Рад видеть вас снова".
"Спасибо вам, майор Меровек", - ответил Ратарь. "Приятно вернуться в столицу". Каким лжецом, каким придворным я становлюсь, подумал он.
Меровек указал на отделение солдат позади него. "Ваша почетная стража, сэр, и ваши телохранители, чтобы убедиться, что ни один альгарвейский убийца или перебежчик Грелзер не причинит вам вреда по пути в королевский дворец".
"Как великодушно со стороны его Величества предоставить их мне", - сказал Ратхар. Солдаты выглядели непроницаемыми и жесткими: типичные фермерские парни из ункерлантера. Они, без сомнения, были одинаково типичны в своей готовности следовать приказам, какими бы эти приказы ни были. Если бы, например, Свеммель приказал им арестовать его, они бы это сделали, невзирая на большие звезды на петлицах воротника его мундира. Свеммель оставался сильным не в последнюю очередь потому, что не позволял себе сильных подданных, и Ратхар знал, что он снискал немалую славу своими операциями в Сулингене и его окрестностях.
Если бы Свеммель хотел схватить его, он мог бы. Ратарь знал это. И поэтому он подошел к Меровеку и неулыбчивым солдатам позади него. "У меня есть карета, ожидающая вас, лорд-маршал, - сказал его адъютант, - и другие для здешней охраны. Если вы пойдете со мной..."