Это было захватывающе, интересно, и, от природы любознательный, он впитывал новые знания легко и с увлечением, но от такого их количества голова уже шла кругом.
А еще утомляли постоянные почтительные поклоны и восторженные взгляды, преследовавшие его, куда бы он не направился. Тнар же в силу не столько возраста, сколько характера, к излишним реверансам склонен не был. Скорее наоборот.
Так что Император с наслаждением вдыхал промозглый осенний воздух через забрало шлема и почти с той же радостью ощущал, как мышцы ноют от долгого сидения в седле. Ради этого он даже отказался от удобных и уютных саней и пересел верхом на лося.
Лось тоже был чем–то новым. Раньше ему вообще нечасто доводилось ездить верхом, и в столице он одним из первых дел пожелал научиться хоть сколько–нибудь сносно ездить на лошади. Но для поездок в некоторые уголки страны, испытывавшей жителей центральной своей части на прочность высокогорными ледниками, затяжными зимами и обширными болотами, необходимы были именно лоси — звери с куда большей проходимостью и более морозостойкие.
Он потрепал по шее уже начавшего пушистеть к зиме зверя и вернулся к прерванному разговору с Тнаром. Алый, открыв окно неспешно движущегося возка и завернувшись в меха, терпеливо объяснял молодому правителю то, что по его, Тнара, мнению в объяснениях и вовсе не нуждалось. Император же твердо задался целью наконец докопаться до сути.
— …Выбор же — это просто одно из наиболее видимых проявлений воли богов. Впечатлились, запомнили, преисполнились трепета и все такое. Но главное не в чудесном свете и сиянии, а в том, что выбирается всегда тот, кто нужен. Тот, чьи устремления в этой ситуации и именно на этом месте играют на руку богам. А боги все делают на благо страны.
— А если он ошибется? Сделает что–то не правильно?
— Не сделает.
— Что, за все время ни разу никто из Пятерых не приказывал… ну я не знаю, больше сеять перед засухой или не увеличивал налоги, из–за которых торговля на спад шла?
Тнар хмыкнул и поплотнее закутался в мех:
— И сеяли, и увеличивали. А потом оказывалось, что из–за засухи хорошо укоренилась южная ягода, которую местное население с голоду начало выращивать везде, даже в кадках на окнах. А еще лет через пять этот регион начал гнать из этой ягоды уникальный сорт вина, поднявшись на его продаже до одного из богатейших районов. А захиревшая торговля в конце концов предотвратила ввоз зараженного степным мором проса. Человеку это сложно понять и представить, но боги–то видят куда дальше…
Свиты, в духе Алого, было немного, что для Императора было еще одним доводом за возможность сменить обстановку. Лично от себя он и вовсе никого не брал бы, но отделаться от постоянного сопровождения личной гвардии было не проще, чем заставить солнце встать на западе, поэтому все восемь следовали за санями. Император до сих пор не мог привыкнуть, что куда бы он не пошел, минимум двое из них следуют за ним, как привязанные, и неоднократно рефлекторно хватался за оружие, внезапно замечая темные силуэты рядом с собой. Пока что единственное, чего ему удалось добиться — это заставить их держаться на большем расстоянии, что заставляло нервничать уже гвардейцев, то и дело прокалывающихся на попытках встать поближе и поспешно отступающих назад, стоило лишь дать понять, что их маневр замечен.
Он бросил на них взгляд через плечо и, пользуясь прикрытием шлема, не удержался от досадливой гримасы.
Под копытами снова начало почавкивать. Долгие осенние дожди сменили теплое, сухое лето, и местным дорогам это не пришлось по вкусу, в отличие от многочисленного зверья и растений. Словно не веря в скорые холода, деревья до последнего держали листву, а поздние цветы стремились показать, что и такая болотистая глушь может радовать глаз.
Впервые за долгое время у Императора зачесались руки все это запечатлеть на холсте. До того не было времени даже думать о любимом ремесле… да и странно это, наверное.
Хотя почему странно? Почему бы Высшему и не писать картины? Небось теперь с руками отрывать будут и в лучших залах вешать… Он вспомнил, как раньше торговал ими под залатанным навесом в ближайшем городке и усмехнулся.
На въездных воротах их ожидаемо встретили стражники. В свою очередь для самих стражников их визит оказался полной неожиданностью, и сопровождающий их до главы города мечник ощутимо нервничал. Как и редкие горожане, останавливающиеся, чтобы проводить взглядом и поклонами немногочисленную, но внушительную процессию с развернутыми штандартами. На полотнах, традиционно для Пятерых, не было изображений, обозначающих их род или город, только цвет: синий Высшего и красный Тнара.