Куда более опытные и привыкшие различать интонации в голосе Высшего Витрий и Тнар изумленно переглянулись, но промолчали. Хранительница все же решила рискнуть и открыла было рот, но не успела издать ни звука.
Один из, казалось бы, окончательно и бесповоротно мертвых ирртов, внезапно взвился с пола, занося для удара длинный и тонкий ритуальный кинжал. Момент был подгадан идеально: Император развернулся спиной, привычно заставляя окружающих сосредоточиться на себе, а солдаты разошлись по залу, искренне считая угрозу возможной только извне. Гвардейцы, привыкшие чутко реагировать на обстановку, бросились к лесному, но для того, чтобы добраться до него, нужна была пара мгновений. Кинжалу же было достаточно и одного.
Но раньше, чем иррт успел вонзить в сочленения черного доспеха оружие, раньше, чем Тнар выхватил меч, а Арла закричала, предупреждая об опасности, пространство вокруг Высшего Словно бы пришло в движение и замерцало синими искрами.
Раздался резкий, оглушительный хлопок — и иррт целиком, вместе с одеждой, разлетелся мелким крошевом, запятнав стены, пол и потолок в стороны от Императора.
Хранительница застыла на вдохе и попятилась, впервые настолько наглядно увидев демонстрацию защитных сил Пятерых. Витрий, брезгливо сжав тонкие губы, пытался стряхнуть останки неудачливого лесного со своего плаща. Алый сурово сдвинул брови, глядя на побледневших солдат — те быстро сообразили, что ответственной за этот инцидент была исключительно их халатность.
К гвардейцам, словно по безмолвному призыву, присоединились еще двое и, не доверяя более визуальному осмотру, встали за спиной Императора. Который ни единым движением тела не отреагировал на произошедшее. Так и не оторвав взгляда от лица Арлы, он дождался, пока девушка вновь посмотрит ему в глаза. И, веско обронив: «Выполняй», он вышел наружу, так ни разу и не обернувшись.
Глава 1, часть 1
1457 г., пятый год Правления Штормов, весна.
К югу от Орсисса.
В деревню он въехал еще засветло, и сразу осадил лося, заставляя перейти на ровный шаг. Он не сомневался, что привлечет к себе внимание: плотный черный плащ, хотя уже даже в предгорьях сошел снег и зеленела листва, дорогая упряжь, четкие, по–военному отточенные движения. Он словно притягивал взгляды местных, но в приграничных землях полно чужаков, и это давало возможность ненадолго затеряться. Насчет того, что погоня вовсе собьется со следа, он иллюзий не питал.
Деревня светлела свежими срубами. Даже здесь, в беспокойной близости от Ирртиона, поселения заселялись и застраивались, часто на месте старых пепелищ, оставшихся после войны.
Постоялый двор было легко найти, он стоял на возвышении и имел донельзя праздничный вид. У внешнего окна, стараясь не сильно топтать специально высаженные ярко–желтые цветы, работник раскрашивал резьбу на ставнях. Привязывая лося, путник мельком глянул на рисунок, сумев разобрать приметные символы веры и слегка косую надпись «Да славятся Пятеро». Он криво усмехнулся и прошел внутрь.
Несмотря на внушительные размеры здания и броскую отделку наружных стен, гостевой зал оказался небольшим и темным. Завсегдатаи еще не вернулись с полевых работ, и явно скучающий хозяин быстро бросился выполнять заказ. Хорошо хоть от болтовни и расспросов воздержался, и путник, воспользовавшись передышкой, устало откинулся на спинку лавки и снял давно раздражавший его капюшон плаща. Ночевать здесь он не планировал, нужно было как можно быстрее переправиться за Ристицу.
Мужчина, не оборачивался, но слух у него был хороший, и по шепоткам за спиной он понял, что среди прислуги вызвал ажиотаж.
— …Ташка, глянь, страх какой! Никак из стражи храмовой…
— Да ну тебя. Скажешь тоже, стража. Что охранять–то тут, да одному еще? Гонец имперский это. И вид взмыленный.
— А по–моему, он торговец. Рыжий и волосья ниже плеч, как у моряков и ловцов с побережья, мне брат рассказывал!
— Дуры вы! Я говорю, страж, я мимо шла, так из–под плаща железо блестит!..
Второе появление хозяина заставило разносчиц умолкнуть. Но не успел путник пригубить местный ряжич — густой, настоянный на пяти травах, — как входная дверь резко распахнулась, едва не ударившись о стену, и внутрь ввалились двое тяжело дышащих и красных местных работяг.
— Ох, Вужак, мы такое видели!.. — с порога начал тот, что помоложе и повыносливее. — Плесни–ка нам чего, от самой лесопильни бежали…
Трактирщик откровенно просиял и, щелкнув пальцами одной из девиц, подсел за стол, куда тяжело упали парни. Девка быстро принесла кувшин, и остальные, воспользовавшись моментом, столпились за спиной у хозяина постоялого двора.