Но вот именно сейчас ему очень и очень не нравились взгляды, которые бросали на Брандиса люди, когда думали, что на них никто не смотрит. Император привык к постоянному вниманию, но здесь смотрели иначе. И не на него.
Город был запуган. Но только ли разбойниками?..
Он почувствовал, как в нем медленно поднимает голову ярость.
Алый натянул поводья и развернул коня, увидев, что Император спешивается у ближайшего городского колодца. Гвардейцы мгновенно застыли рядом, одним своим видом заставляя людей почти мгновенно очистить площадь, но Император успел жестом остановить одну из женщин и приказал ей подойти.
Пока та, с явной опаской посматривая на его охрану, приблизилась, он неторопливо размотал ворот с цепью, опустив ведро в воду. Подождал, пока женщина поклонится, и снова взялся за рукоять.
— Ну и как вам живется здесь в такое нелегкое время?
— Н-нелегкое, господин?..
— С разбойниками в лесах, — он сделал паузу, зачерпывая из ведра висящим на крюке у колодца ковшом. Так же медленно снял шлем и отпил, наблюдая за сменой выражений лица у женщины и давая ей собраться с мыслями.
— Да, господин, ужасная напасть это. Но в остальном, благодаря Пятерым, все хорошо, значит и с этой скоро справимся.
— Спасибо за ответ. Можешь идти.
Он надел шлем, обошел снова склонившуюся перед ним горожанку и вскочил в седло, подавая остальным знак следовать дальше. Все, что ему было нужно, он выяснил.
Дом Брандиса стоял на широкой улице, почти на окраине. И если и отличался от поместья главы города более скромными размерами, то по части богатой отделки вполне мог посоревноваться и даже выиграть. Навстречу прибывшим распахнулись ворота, и с десяток хорошо вооруженных людей вышли наружу и выстроились в две почетные шеренги. Все спешились, и подбежавшие слуги тут же увели животных.
— Моя дружина, — заместитель кивнул в сторону ворот. — Сам по одному выбирал, по деревням окрестным только с ними и езжу. И надо сказать, то, что кого–то из разбойников удалось выследить и поймать — в основном этих ребят работа.
Тнар внимательно осмотрел бойцов и одобрительно кивнул. «Ребята» и в самом деле выглядели так, словно ударом кулака могли завалить медведя, а затем закинуть его на плечо и донести до дома.
Император тоже смотрел. Но не на них, а вокруг. И снова замечал перемены. Если на Брандиса смотрели искоса, с тревогой и страхом, то на его бойцов старались не смотреть вовсе. И лица людей выражали совсем другое.
Ненависть.
— Не то чтобы я предлагаю, но я бы посмотрел на одного из этих против кого–нибудь из обученных у Витрия, — заметил Алый, затем покосился за спину Высшему — Ну кроме твоих восьмерых конечно. С ними без вариантов. Ладно, пошли. Дела сами себя не закончат.
— Разумеется! Если хотите, можете сперва отдохнуть, у меня настоящая парная есть, по чертежам из Авруны делали, как раз недавно…
— Стоять.
Сказано это было вроде негромко, но тон был таким, что все вокруг мгновенно умолкли.
— Подойди.
Заместитель, которому это было адресовано, побледнел и медленно приблизился, двигаясь как мышь, смотрящая в пасть удава.
Император снова снял шлем и перебросил его гвардейцу, который, казалось, отреагировал раньше, чем кто–то успел заметить движение. Затем, не отрывая взгляда от словно ставшего меньше ростом Брандиса, вытянул руку по направлению к его дому.
…потом он не мог вспомнить, о чем именно он думал, и думал ли вообще. Хотел чего–то конкретного или же просто его тело двигалось само по себе, как кораблик из щепок, увлекаемый ручьем куда–то вперед.
Как во сне, он почувствовал волны силы, расходящейся по телу, и от плеча до кисти его руку оплели ярко–синие спирали света, сорвавшись с пальцев чем–то вроде размытой, почти невидимой глазу сферы.
Дом взорвался изнутри с такой силой, что кусок узорчатого, дорогого наличника, воткнувшийся в деревянную ограду, застрял в ней, пробив доски насквозь. В ужасе отшатнувшихся людей накрыли прозрачные голубоватые куполы, надежно защищая от обломков, но пропуская все звуки и давая рассмотреть зрелище до мельчайшей детали.
На том месте, где еще только что стояло надежное, уютное жилище, переплелись несколько смерчей, словно вознамерившихся не оставить ни одной целой стены. Там, где они не справлялись, расцветали и почти сразу же гасли языки синего пламени, в считанные мгновения пожирая любой материал за исключением разве что металла или камня.
Брандис, исступленно хватающий ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, издал высокий полустон–полувсхлип.