— Не стесняйся, милая. Ты хочешь есть? Хидж сказал, тебе понравились моченые клубни, у нас еще осталось предостаточно. И сладкие пряники есть, попробуй, я точно знаю, что лучше всех в городе их делаю. Меня, кстати, Тарина зовут. А ты что здесь делаешь так поздно? Искала кого–то?
Наярра с трудом оторвалась от зрелища стремительно наполняющегося едой стола и сбивчиво пробормотала, что просто ходила… и заблудилась. Одна из девушек, заметив, что язык Степей дается ей с трудом, начала что–то спрашивать у нее, перейдя на имперский, но Тарина резко оборвала эту попытку.
— Извини, дорогая, господин ужас как не любит, если в городе, а уж тем более во дворце так разговаривают. Если узнает, сердиться будет.
Затем достала из еще теплой печи кувшин, наполнила кружку чем–то тягучим с приторно–терпким запахом, поставила её перед иррткой и села рядом, подперев рукой щеку.
— Бедняжка, сколько натерпелась в дороге. А еще так далеко от дома, все чужое, наверное, тут…
Остальные постепенно осмелели и, рассевшись вокруг стола, сначала молча слушали, а затем начали потихоньку вступать в разговор и задавать вопросы. Наярра, увлеченная едой, по большей части отвечала кивками головы и взмахами рук, но, как быстро выяснилось, её активное участие в обсуждении вовсе не требовалось, девушки скакали с темы на тему, прекрасно довольствуясь друг другом и собственными выводами.
— Спасибо тебе за то, что ты спасла господина Алая и госпожу Аделлин. Это ж невозможно представить, чтобы ради шантажа каким–то там союзом выкрасть безвинных детей…
От неожиданности Наярра чуть не подавилась чем–то мучным и нафаршированным смесью фарша с орехами. Между собой ими было четко обговорено, что детали этого дела лучше никому постороннему не рассказывать. И венад ясно дал понять, что всецело одобряет такой подход, более того, просит придерживаться его и в дальнейшем.
Увидев её изумление, Тарина рассмеялась:
— Милая, мы же служим в этом дворце, живем и работаем здесь. Кто–то тут же и родился. Мы часть всего этого, на нас все держится, поэтому мы за всем следим и все слышим. Да и обсуждают при нас всякое часто, кто же на прислугу внимание обращает, это как собственного стола опасаться.
— И вы так живете? Все время? Сами?..
— Ты не подумай, это очень хорошая работа! Нам всем очень повезло, — девушки вокруг согласно закивали, подтверждая её слова. — Есть крыша над головой, семьи кормим, да и господин Ллейт хороший человек, не садист или тиран какой–нибудь. И относится ко всем хорошо…
— Ага–ага, — хихикнула одна из девушек. Та, которая до этого говорила на имперском. — Вот вчера например когда мимо конюшни проходил…
— А ну, замолкни! — снова оборвала её Тарина. — Мы должны уважать господина, а не сплетничать как…
— Ты если правильная такая, может перестанешь тогда каждое утро вместо работы перед капитаном дворцовой стражи хвостом крутить? Думаешь, не видит никто?
Остальные девушки засмеялись. Густо покрасневшая Тарина открыла было рот, но тут из смежного с кухней помещения раздался сердитый окрик:
— Вы там делом заняты или опять языки чешете, лентяйки? Ночь давно уже, а вы все никак закончить не можете!
— Да, госпожа! — все как одна подскочили. — Тут просто… ой, а где ирртка?..
— Лесные, — с многозначительным видом протянула Тарина. — Появляются и исчезают как духи бесплотные. Помню, мне дедушка рассказывал, как он однажды ездил в…
Пробираясь обратно по коридору, Наярра решила, что приключений на сегодня, пожалуй, хватит. Без труда найдя то же окно, она взяла в зубы лепешку, под шумок прихваченную с печного противня в кухне, влезла на подоконник и высунула наружу голову, осматриваясь.
Предосторожность оказалась не лишней, примерно с той стороны, где были окна спален, донесся какой–то шорох. Она тут же затаилась и замерла. Шуршание было еле слышным и прерывистым, тот, кто его издавал, явно хотел остаться незамеченным, что было крайне подозрительно.
Когда все время перемещающийся звук миновал её укрытие, девушка рискнула вновь выглянуть из окна и с удивлением узнала в темной фигуре на стене Венса, похоже решившего покинуть свою комнату тем же способом, что и она.
Добравшись почти до самого низа, он спрыгнул в аккуратно подстриженную траву замкового парка и направился к ограде. Черная одежда делала его почти неразличимым в темноте и густых тенях, яркими пятнами выделялись только лицо и кисти рук.
Наярра, чуть подумав, осторожно последовала за ним. Узнать, куда это он решил наведаться в такое время, захотелось жутко.
Парк окружала каменная стена в два человеческих роста. По внутренней её стороне шла засыпанная песком дорожка, каждые двадцать шагов освещенная факелами. По дорожке туда–обратно регулярно ходили патрули стражи, бдительно вглядывающиеся во все встреченные кусты.