Нина не могла поверить в то, что услышала. Она вытерла руки от масла, а затем присела на скамью.
– Ты больше не неловкая маленькая девочка, Ханна. Почему ты не видишь, какой великолепной девушкой ты стала?
Ханна взяла в руки одну из маленьких баночек с блеском.
– Ты не понимаешь.
– Не понимаю. – Нина забрала баночку из ее пальцев и развернула Ханну к себе. – Закрой глаза. – Ханна послушалась, и Нина нанесла крем сначала ей на веки, а потом и на скулы. Он придавал коже легкий перламутровый блеск, отчего казалось, что Ханна облита солнечным светом.
– Знаешь, когда я единственный раз почувствовала себя красивой? – спросила Ханна, по-прежнему не открывая глаз.
– Когда?
– Когда перекроила себя, чтобы стать похожей на солдата. Когда мы обрезали мои волосы.
Нина сменила блеск на баночку с розовым бальзамом.
– Но ты не выглядела как ты.
Глаза Ханны распахнулись.
– Нет, выглядела. Первый раз. Единственный раз.
Нина макнула большой палец в бальзам и нанесла его на нижнюю губу Ханны, плавными движениями распределяя по нежному рту.
– Знаешь, я ведь могу отрастить волосы, – призналась Ханна и провела рукой по одной стороне головы. Рыжевато-каштановый локон скользнул по уху девушки.
Нина уставилась на него.
– Ты – сильная портниха, Ханна.
– Я тренировалась. – Она вытащила из выдвижного ящичка маленькие ножницы и отрезала локон. – Но мне нравится, какие они сейчас.
– Тогда оставь все как есть. – Нина забрала ножницы у Ханны, скользнув пальцем по ее костяшкам. – В брюках, в платьях, с обрезанными волосами или с косами до пояса, ты никогда не сможешь стать некрасивой.
– Ты правда так считаешь?
– Правда.
– Я никогда не видела твоего настоящего лица, – сказала Ханна, вглядываясь в Нинины черты. – Ты скучаешь по нему?
Нина не была уверена, что ей ответить. Долгое время она вздрагивала каждый раз, видя себя в зеркале, замечая бледно-голубые глаза, шелковистый водопад прямых светлых волос. Но чем дольше она изображала Милу, тем легче ей это давалось, так, что иногда ее это даже пугало. Кем я буду, когда вернусь в Равку? Кто я сейчас?
– Я начинаю забывать, как выглядела, – сказала она. – Но можешь поверить, я была великолепна.
Ханна взяла ее за руку.
– Ты такая и есть.
Дверь распахнулась, и влетела Ильва в сопровождении горничных, заваленных платьями.
Ханна и Нина вскочили со скамьи, глядя, как горничные сваливают груды шелка и кружева на кровать.
– О, Мила, ты творишь чудеса! – воскликнула Ильва, увидев сияющие щеки Ханны. – Она похожа на принцессу.
Ханна улыбнулась, но Нина заметила, как сжались ее кулаки. Во что же мы себя втянули? Праздник Сердцевины мог принести им все, чего они хотели, – доступ к Вадику Демидову, шанс обнаружить любовные письма королевы Татьяны. Но то, что на первый взгляд казалось прямой дорогой, теперь все сильнее напоминало лабиринт. Нина подняла янтарный завиток, который Ханна уронила на столик, и сунула его в свой карман. «Что бы ни случилось, я найду выход, – поклялась она. – Для нас обеих».
Представление Дев проходило в главной бальной зале дворца, расположенной совсем недалеко от их апартаментов на Белом острове. Нина уже бывала здесь, правда, в другой личине, под видом девушки из пресловутого «Зверинца». Дело было во время Рингкаллы, шумной вечеринки, полной всевозможных увеселений. Сегодняшнее мероприятие было намного более сдержанным. Знатные семьи заняли все альковы[3]. Длинный светло-серый ковер протянулся через всю залу к гигантскому фонтану в форме двух танцующих волков, а затем взбегал на помост, где разместилась королевская семья. Собравшиеся там Гримьеры походили на коллекцию прекрасных кукол – все светловолосые, голубоглазые и изящные. Они любили заявлять о наличии хедьютской крови, и свидетельством тому могли служить смуглая теплота кожи короля и густые кудри младшего принца. Мальчик дергал мать за изящную руку, а она смеялась над его проделками. Он имел здоровый и цветущий вид. О наследном принце сказать того же было нельзя. Принц Расмус, долговязый и болезненный, казался почти зеленым на фоне алебастрового трона, на котором сидел подле отца.
Из высокого островерхого окна Нина видела окружавший Белый остров блестящий ров, покрытый тонкой корочкой льда. Сам ров опоясывал круг зданий – посольский сектор, тюремный сектор и сектор дрюскелей, – все защищенные предположительно неприступной стеной Ледового Двора. Говорили, что столица строилась в виде колец священного ясеня Джеля, но Нина предпочитала смотреть на нее глазами Каза: как на круги мишени.