– Довольно, – громогласно, перекрывая гул толпы, заявил Брум. Его слова прозвучали спокойно, но Нина услышала напряжение в его голосе, когда он вышел вперед. Двое дрюскелей шагнули следом, на ходу доставая дубинки и хлысты, закрепленные на поясах.
– Погода портится. Представление продолжится в другой раз.
– Оставьте их в покое! – крикнул кто-то из толпы.
Заплакал ребенок.
– Это, что, часть пьесы? – удивленно спросила какая-то женщина.
– Нам пора, – сказала Ильва, пытаясь оттеснить Ханну и Нину назад.
Но толпа вокруг них была слишком плотной и прижимала их к сцене.
– Расходитесь, – властно велел Брум. – Или вас арестуют и оштрафуют.
Внезапно прогремел гром – настоящий гром, а не жестяные тарелки актеров. Темные тучи набежали с залива с такой скоростью, что, казалось, резко опустились сумерки. Море внезапно потемнело, волны, увенчанные белыми барашками пены, накатывали все яростнее, заставляя снасти кораблей тревожно скрипеть.
– Джель гневается, – раздался голос из толпы.
– Святые гневаются, – поддержал его другой.
– Немедленно разойтись! – рявкнул Брум, с трудом перекрикивая надвигающийся шторм.
– Смотрите! – крикнул кто-то.
С залива к ним неслась волна, росшая прямо на глазах. Легко миновав волнорез, она двинулась прямо на набережную. И теперь над толпой возвышалась яростно бурлящая стена воды. Люди закричали. Казалось, волна изогнулась в воздухе и лишь затем обрушилась на набережную – точно на Брума и его солдат, силой потока разметав их по камням мостовой.
Толпа ахнула, а затем разразилась смехом.
– Ярл! – воскликнула Ильва, пытаясь пробраться к нему.
Ханна удержала ее.
– Останься здесь, мама. Он не захочет, чтобы его посчитали слабаком.
– Санкта-Зоя! – раздался чей-то вопль. – Она наслала шторм!
Несколько людей из толпы опустились на колени.
– Святые! – вторил другой голос. – Они все видят и хранят верующих.
Море разбушевалось, и волны, казалось, неслись в каком-то бешеном танце.
Брум, красный от натуги, в насквозь промокшей одежде, с трудом поднялся на ноги.
– Встать! – Его рык не хуже веревки вздернул молодых солдат на ноги. Сам он ринулся в толпу, за воротники поднимая кающихся с колен. – Поднимайтесь с колен или будете арестованы за мятеж и распространение ереси!
– Думаешь, мы зашли слишком далеко? – шепнула Ханна, находя руку Нины и крепко ее сжимая.
– Недостаточно далеко, – пробормотала Нина.
Потому что и представление, и даже волна были всего лишь отвлекающим маневром. Пьесу поставили члены Рингсы. Волна появилась благодаря любезности проливного под прикрытием, работавшего с одной из лодок в заливе. Но в этот момент, пока Ярл Брум и его солдаты неистовствовали в толпе, продавец напитков, ускользнувший в боковую улочку, едва началось представление, быстро взмахнул руками, разгоняя тучи.
Поток солнечного света хлынул с небес на лавку мясника, разгромленную несколько дней назад. Сначала на стене ничего не было, но затем торговец вынул пробку из бутылки, которую Нина тайком поставила на его лоток. Он направил облако аммиака на стену, и на ней, словно по волшебству, возникло послание, нацарапанное вдоль всего фасада: Linholmenn fe Djel ner werre peje.
Дети Джеля среди вас.
Это был один из дешевых трюков, которые они с другими сиротами использовали, чтобы оставлять друг другу тайные послания. Но, как Нина не так давно узнала в Кеттердаме, хорошая афера – это всегда хорошее зрелище. Повсюду вокруг себя она видела жителей Джерхольма, глазеющих на послание, начертанное на фасаде, указывающих на море, которое понемногу успокаивалось, на облака, вновь открывшие небо, стоили продавцу напитков привычно отряхнуть руки и вернуться к своему лотку.
Принесет ли это пользу? Нина не знала, но маленькие чудеса, подобные этому, случались по всей Фьерде. В Хьяре разбитая рыбацкая лодка чуть не затонула, но тут бухта покрылась прочным льдом, и рыбакам удалось вернуться на берег невредимыми и даже сохранить свой улов. Следующим утром на стене местной церквушки появилась фреска, изображающая священный маяк Санкт-Владимира.
В яблоневом саду Фельстеда, несмотря на холода, внезапно созрел богатый урожай, словно Санкт-Феликс своими руками согрел деревья. Ветви яблонь были переплетены с веточками ясеня – символом благословения Джеля.
Половина городка Кьерик свалилась с огненной оспой, почти всегда приводящей к смерти. На следующее утро после того, как одному фермеру явилось видение парящей над городским колодцем Санкты-Анастасии с венком из листьев ясеня в волосах, горожане проснулись здоровыми, без каких-либо отметин на теле или жара.