— Ничего, — сказал он, — снаружи ничего.
— А я нашел вот это, — похвастался Кальперн, доставая из кармана кассету, — в кабине Каргини.
Он протянул кассету Хьюэлу. Тот долго смотрел на нее, не говоря ни слова. Потом открыл, вынул матово серебристую пластинку с отверстием для пальца и взвесил ее на ладони.
— Знаешь, что это такое? — спросил он и, не дожидаясь ответа, объяснил: — Контрабандная продукция. Нелегальная издательская серия. Десятки подпольных фабрик — таких, как «Хейн-Комтроник», — перенасытили ими земные рынки. Это одна из самых крупных и до сих пор не раскрытых фирм. Такие фабрики не платят налогов, а то, чем это грозит, сводится на нет высококлассными программистами, изобретающими наиболее трудно поддающиеся контролю программы. Игры разрабатываются на незарегистрированных компьютерных станциях. Это большой подпольный бизнес. Случалось, что им занимались даже кибернетики Галактического Корпуса.
Они смотрели перед собой, не говоря ни слова.
И думали об одном и том же. В душе каждый из них не мог примириться с абсурдной необходимостью вести следствие. Кальперну приходилось слышать о таких кассетах. Изготовление подобной продукции запрещалось и преследовалось законом. Обладание кассетами каралось очень сурово. Но кассеты были чем-то вроде современного героина. Они несли в себе опасность, поскольку содержали неконтролируемые программы, подчас составленные непредсказуемыми в поступках сумасбродами, лишенными по разным, зачастую криминальным причинам права выполнять профессиональные обязанности программистов. Кальперн никогда не интересовался этим. По его мнению, любой человек, которого привлекает возможность поиграть в преступление, сам по себе уже в какой-то степени психопат. Его раздражало, что именно криминальные истории были слабостью добродушного командира.
— Просмотрим ее? — предложил Кальперн.
— Да, конечно.
Хьюэл наморщил лоб. Посмотрел на кассету и отстучал на клавиатуре несколько знаков.
— Что-то не так? — спросил Кальперн.
— Сам не знаю. Это иррационально, но у меня предчувствие… подозрение… не знаю, как тебе и объяснить…
— Пускай. И так все это уже вышло за границы логики. Ни одна версия нас уже не удивит, зато любая подробность может иметь значение.
— Это всего лишь предчувствие, — повторил Хьюэл.
Он кивком показал на монитор. — Посмотри. Система на вопрос, введена ли эта игра в Память, отвечает отрицательно. Как и на вопрос, не вводили ли ее раньше. А ведь Каргини время от времени должен был развлекать себя этим… ну, в общем… хоть раз… если подходить к делу рационально, я — не вижу связи… — Он беспомощно и словно с некоторым смущением показал на кресло командира. — Насколько я его знал, он должен был ввести ее. Кибернетик сделал на этих словах ударение.
— Это означает, что ответы неправильные?
— Я думаю, что они имеют такое же отношение к действительности, как и регистрация движения дверей. — Хьюэл покраснел и словно нехотя добавил: Сдается мне, что мы имеем дело с лживой, двойной программой.
Его слова вывели Кальперна из себя, и он в ярости вскочил с кресла.
— Ты хочешь сказать, что это дерьмо приобрело контроль над всеми мыслящими и обеспечивающими безопасность системами? Бред параноика!
Он возвысил голос. Это был рефлекс. Рефлекс самообороны — Кальперн чувствовал, что начинает бояться.
— Ведь это парасистемная программа. Ты же не знаешь, на что способна эта чертова штука, — отпарировал кибернетик, — Впрочем, то, что я подозреваю, не обязательно должно назваться приобретением контроля. Учти, что Память корабля превосходно защищена от любого вмешательства и угроз. Даже я не в силах проникнуть под пресловутый эпидермис Системы, если бы сумел вызвать какие-нибудь нарушения безопасности полета. Зато я могу выполнять действия, которые в своей основе оказываются явно спровоцированными. Эта кассета могла бы действовать аналогичным образом. Я не знаю — как, но могу представить себе программу, которая, как игру подобий, кодирует регистрацию настоящей опасности.
— Но если бы ты нарушил контакт человека с Системой или непрерывность регистрации, то вызвал бы тревогу? Разве не так?
— Откуда мы можем знать, как она действует? А вдруг на мое негативное действие она отреагирует, а на другое — нет? Такие случаи бывали. Все эти игры — чертовски изощренные штуки. Между прочим, именно поэтому они и запрещены законом.