— Знает?
Похоже, меня угораздило попасть в переплет там, где трудно было усмотреть подвох. Противостояние властей и торгового люда — вещь старая, как само время, и нет никакого смысла оказываться между двух огней, но…
…ты думаешь, что меч на поясе равен по своей силе скипетру в руке властителей?., думаешь, что вправе вмешиваться в дела других?., я не принадлежу ни к твоим подчиненным, ни к чьим-либо еще, у меня нет хозяина, и ты им тоже не сможешь стать, сколько бы ни пытался… ты слишком ничтожен и не заслуживаешь даже отпора… ты всего лишь разряженная ярмарочная кукла в шутливом представлении, над которой все смеются… и я посмеюсь…
Я свободен от обязательств и могу поступать так, как мне вздумается. Например, немного пошалить, улыбаясь:
— Мы сошлись в цене.
Капитан, не предполагавший получения ответа, на целый вдох замер, внимательно изучая мое лицо мутно поблескивающим взглядом, потом выпрямился и повернулся ко мне спиной, бормоча:
— Так-так… Постоялец, стало быть? Пусть будет постоялец. Только лучше, Тарквен… Лучше бы его не было. Для тебя так было бы лучше.
— О чем вы говорите? — Хозяин гостевого дома приложил немало усилий, чтобы его голос прозвучал спокойно.
— О чем может говорить стража между собой и с горожанами? Все о том же, все о том же… О законах и тех, кто преступает законы.
Капитан прошелся по приемном залу, грузно опустился на лавку и махнул рукой своему молодому спутнику. Тот кашлянул, прочищая горло, и спросил, старательно выдерживая торжественную паузу чуть ли не после каждого слова:
— Дуве Тарквен, прошедшей ночью вы выходили из дома? Хозяин гостевого дома ответил с запинкой, наверное, предчувствуя в скором будущем нечто неприятное:
— Один раз. Все знают, что, когда приходит туман с Гнилого озера, лучше не гулять по ночам. Я лишь обошел двор и принес вязанку дров.
— Сколько времени вы были вне дома?
— Четверть часа, больше не понадобилось.
Капитан, до этого момента встречавший ответы седобрового Тарквена беззвучными смешками, хмыкнул, поднимаясь на ноги:
— Это верно, больше и не было нужно. Для умелых рук и пары минут хватит. Эх, будь на то моя воля, сидеть бы тебе уже в подвале, ждать приговора…
— Да что такое случилось?!
Человека, стоящего на краю пропасти отчаяния, очень легко заставить сорваться, но чтобы хватило всего нескольких неясных намеков… Или стражник — мастер своего дела, или события, которые происходят в моем присутствии, имеют слишком длинную предысторию, чтобы я мог правильно понимать происходящее.
— Ночью убили человека. Одного из них, тех самых. Ты ведь не любишь скотогонов, а, Тарри? Перерезали горло, да не остановились. Его еще и оскопили. А ведь все знают, за что мужчин так наказывают… Ты ведь знаешь? Знаешь, Тарри?
Хозяин гостевого дома побледнел так сильно, что pi теплый желтый свет свечи не смог справиться с мертвенной белизной, растекшейся по лицу от морщинки к морщинке.
— Я… Я никого не убивал.
— Может, и нет, а может, и да. Все в руках божьих, Тарри. — Капитан встал, поправил перевязь и скучно зевнул: — Собирайся.
— Но…
— Дуве Тарквен, вы сейчас пойдете с нами! — дрожащим от волнения голосом объявил молодой стражник.
Хм. Мне все равно, что натворил или мог натворить этот человек. Мне все равно, грешник он или праведник. Но фрэлл подери… Если его арестуют, я останусь без крыши на ближайшие дни!
— И часто в Элл-Тэйне люди умирают таким странным образом?
Капитан даже не повернул головы в мою сторону, но соблаговолил огрызнуться:
— Часто или редко, не проезжим об этом спрашивать.
— Я ведь тоже провел ночь в этом доме, почтенный. И тоже мог выйти на улицу, к примеру, чтобы зарезать и оскопить пару-тройку ночных гуляк.
Стражник шумно вздохнул и процедил, правда, без видимой угрозы, а скорее бесстрастно предупреждая:
— Благодари богов, что я терпеливый человек. Но еще больше возблагодари их за то, что я человек справедливый. Вас можно было бы забрать обоих, одного объявив нанимателем, а второго убийцей. Вот только все знают: дуве Тарквену нечем заплатить наемнику, так что… Сиди тихо, парень, авось и останешься при своем.
Нет, так не пойдет. Пока самые дикие предположения пребывают в мысленной форме, они почти безвредны, но как только прозвучат, беды не оберешься. Капитан взял-таки меня на заметку? Отлично. Просто превосходно. Осталась сущая малость: закрепить достигнутый успех. Имеется ли у меня все необходимое для этого? А как же! Но стоит ли сразу открывать главные козыри, даже если они сулят легкую и сокрушительную победу?
…У меня есть сила… много силы… оружие, не знающее поражений… так чего же я боюсь?., тот, кто познал истинную свободу, должен забыть о страхе… какое мне дело до всех этих людишек?., ложь или правда, нет никакой разницы, чем осчастливить существ, всю свою жизнь проводящих в ожидании смерти…
Или я убираюсь отсюда восвояси, следующую ночь проводя далеко за границами городка, или действую в меру своих возможностей и в полном соответствии с обстоятельствами. Многое ли я могу? Например, вот это:
— Но ведь у вас нет ни свидетелей, ни доказательств, верно? Давайте кинем монету. Выпадет орел — я засвидетельствую вину хозяина и облегчу вам жизнь. Выпадет решка — вы не станете его забирать, пока не докажете вину сами.
Конечно, он не смог отказаться от столь выгодной сделки. А кто смог бы? И Кейран подмигнул мне из сумрака за капитанской спиной.
Я достал из кошелька единственную серебряную монету, которой располагал, взвесил «орла» на правой ладони, покатал в пальцах. Сейчас ты взлетишь, птичка, ненадолго и невысоко, но для четырех человек, затаивших дыхание в этой комнате, твой полет будет значить не меньше, чем восход солнца, потому что ты возвестишь будущее, благостное или мертворожденное. Что же касается меня…
Подкидываю кругляшок к потолку, дожидаюсь возвращения и, когда серебряный блик проносится мимо моего лица, хлопком складываю ладони вместе, ловя бесперую птаху, но укладывая монету не на тыльную сторону кисти, как это обычно делают все любители кидать жребий.
— Ну как, желаете взглянуть?
Капитан подался вперед, впиваясь взглядом в мои руки. Все готово, драгоценная?
«Твой серебряный зверек как будто дремлет… Нет, все же отозвался! Теперь готово».
Отвожу правую ладонь в сторону, заодно убирая из поля видимости и «орла», но это уже не имеет никакого значения, потому что из ложбинки левой на стражников насмешливо смотрит знак Мастера.
Монета катится по столу, но не сама собой, а под чутким присмотром моих пальцев. Туда. Сюда. Туда. Сюда.
За каким фрэллом мне понадобилось ввязываться в чужую беду? Не понимаю. Собственно, не прошло и нескольких вдохов с того мгновения, как причудливый серебряный узор растворился в ладони, а я уже пожалел о содеянном, очень сильно пожалел. Но отступать было и поздно, и глупо, тем более что во всех без исключения направленных на меня взглядах явственно читался невинный вопрос: «И что Мастер собирается делать дальше?» Разумеется, вести себя, как полагается облеченному властью, иного выхода нет.
«Твое поведение следует считать неосторожным или намеренным?» — поинтересовалась Мантия.
Я и сам не знаю. Но пользоваться Знаком не собирался. Изначально не собирался.
«Изменил намерение по ходу развития событий?»
Получается, да.
«А разве что-то происходило?»
Понимаю неподдельное удивление Мантии, ведь ничего не было: ни вспышки света, ни дуновения ветерка, ни движения тел. Что же заставило меня передумать? Что заставило отказаться от обращения к Пустоте?
Стойте-ка.
Я в самом деле хотел воспользоваться ее разрушительной силой. Я думал об этом, склонялся к такому решению, почти принял его, и только в последний момент мои мысли поменяли направление. Устрашившись возможных последствий? Наверное. Но все произошло слишком быстро, почти без осознания, лишь моя плоть еле ощутимо, зато от пяток до макушки вздрогнула, вспомнив последнее свидание с Пустотой.