– Ты так редко к нам заглядываешь, дорогой, – сокрушённо пожаловалась.
– Буду исправляться, обязательно! – И Тэхён примирительно обнял её за плечи. – Но у меня для Вас новости, Вы просто закачаетесь!
– Прямо-таки закачаюсь, – пропал из её голоса весь энтузиазм.
– Наш малыш Гуки стал взрослым и нашёл себе невесту, как Вы и мечтали, ну разве не чудесно?
Не осталось у неё на лице ни тени улыбку, она отстранилась от Тэхёна, бросила недовольный взгляд на Джису. Чонгук поднялся с пола, положил руку на плечо своей невесты, показывая, что он рядом, защитит её от всех невзгод.
– Здравствуйте, – раздался тихий её голос.
– Здравствуй, дорогая, – голос её был ядовитой патокой, и Чонгуку стало стыдно за то, что он подвергает свою любимую девушку такому унижению. – Познакомимся чуть позже, а пока проходите в гостиную, мне надо ещё немного поколдовать над обедом.
Она величественно удалилась, оставив без внимания протянутую в приветственном жесте руку Джису.
– Да уж, – пробормотал господин Чон, как только жена его скрылась из виду, нелегко Вам будет, нелегко.
– Ничего страшного, пап, я знал, что так и будет, – притворился, будто его совсем не задело такое поведение, Чонгук. Встретился с Джису глазами, поморщился, показывая, как ему жаль. Но она лишь улыбнулась и отрицательно закачала головой. Чтобы он не беспокоился. Она тоже была готова к такой встрече. Чонгук ей рассказал, как сильно мама жаждет вырваться из «среднего» уровня, как прельщает её богатство и связи. Не потому что она пустая и глупая. Просто она искренне верила в то, что статус сделает её семью более счастливой.
Они перебрались в гостиную, уселись за вычурно сервированный стол. Отец убрал два стула, чтобы Джису могла заехать на коляске, но Чонгук поставил их на место – пересадил её сам. Выучил уже, что не любила она своё средство передвижения, хотела как можно больше времени проводить, как обычный человек, пусть и доставляло это ей неудобства.
Отец пожаловался на то, что жена его решила показать все свои кулинарные способности и за час наготовить столько, сколько они в жизни не съедят. Джису явно было неловко, но она старалась поддержать беседу, и говорила, что очень благодарна госпоже Чон, потому что сама в готовке полный ноль.
– Трудно же Вам придётся, – хохотнул Чонхён, – у братца моего руки только для того предназначены, чтобы гири таскать да мячи кидать.
– Ну что Вы, – засмеялась колокольчиком Дженни, усевшаяся прямо напротив него, не обращающая внимания на хмурого и молчаливого Тэхёна, – Джису у меня просто скромница. Она и кексы пекла, и торт делала, и паста с морепродуктами у неё просто отличная!
Чонгук удивлённо посмотрел на свою невесту, но та лишь страдальчески поморщилась, прошептала ему на ухо, пока Дженни развлекала окружающих, рассказывая о её талантах – выдуманных и не очень: «Для кексов надо было просто добавить смесь в молоко, и они всё равно подгорели, торт оказался настолько не пропёкшимся, что даже свечу установить не удалось, а макароны я просто разогрела в микроволновке. Она слишком старается». «Чересчур», – подтвердил Чонгук.
Дженни действительно старалась. Она смеялась над каждым словом Чонхёна, заглядывала в рот его отцу, и продолжала вскакивать каждый раз, когда кто-то из них хотел подлить себе вина – единственное, что стояло на столе, и с очаровательной улыбкой наполняла их бокалы.
Госпожа Чон появилась в гостиной, где атмосфера была тёплой и дружелюбной, если исключить Тэхёна, и внесла первое блюдо – огромную тарелку с маленькими бутербродами.
– Для мяса надо ещё немного подождать, – заявила, окинув всех презрительным взглядом, особенно задержавшись на Джису.
– Господи, – Дженни воскликнула это так громко, что Чонгук вздрогнул, – простите меня, пожалуйста, госпожа Чон, я абсолютно потеряла счёт времени, так у Вас тут чудесно. Давайте я помогу Вам на кухне.
Она, не слушая высокомерных объяснений матери, что никакая помощь ей не нужна, выскочила из-за стола, бросила всем присутствующим примерно десять извиняющихся улыбок, и побежала, словно служанка какая-то, за неприступной и холодной женщиной, величественно приподнимающей подол своего платья.
Когда она ушла, за столом будто погасла лампочка, воцарилось неловкое какое-то молчание. Чонгук понял, насколько большую работу делала Дженни – девушка, не всегда ему понятная, чересчур отстранённая и странная, но любящая свою сестру с такой силой, что невозможно было ей противостоять.
– Вы меня простите, – вдруг заговорила Джису, – что я вношу столько резких изменений в вашу жизнь. – Она ни к кому конкретно не обращалась, смотрела куда-то в стену. – Для меня самой всё это неожиданно и странно, но я люблю Чонгука и хочу быть с ним. Мне кажется, нам друг с другом будет лучше, чем по одиночке.
– Я понимаю, дочка, – тяжело вздохнул отец, – я всё это понимаю, и очень тебе рад.
– А я вот не понимаю, – усмехнулся Чонхён, – что ты в нём нашла, в таком балбесе, но, ладно уж, благословляю. И сестра у тебя классная, Джису, ничего не скажешь.
– Она моя девушка, напоминаю, – хмуро отозвался Тэхён.
– Я и говорю, странный у вашего семейства вкус, – подмигнул братец.
И снова зашла в дружелюбную колею беседа, и Джису, смеясь, рассказывала о том, как Чонгук однажды случайно уселся на её картину, измазал себе штаны и абсолютно всё испортил, а господин Чон достал семейный альбом и показал ей его детские фотографии, полные позора и голой задницы.
– Один-один, – хихикнула она, разглядывая фото, на котором он был весь измазан мороженным и недовольно смотрел на какую-то девчонку.
Чонхён тихо о чём-то разговаривал с Тэхёном, и снова стал похож на адвоката – собранного и делового, и даже притащил свой блокнот, чтобы записать какую-то информацию.
– Что-то твоей мамы и Дженни долго нет, – недовольно поморщившись, пробормотал отец, – надо сходить и проверить.
– Я сам, – обречённо ответил Чонгук, уже представляя картину, которая могла встретить его на кухне. Холодность и молчание, безуспешные попытки Дженни распространить на маму свои чары, полное её отчаяние и его боль.
Он ободряюще улыбнулся Джису, и она понятливо кивнула, отпуская его. Вновь обратилась к господину Чону с вопросом относительно его фильмов, каждый из которых она посмотрела по несколько раз, чтобы подготовиться к встрече и не выглядеть невеждой.
У входа на кухню он затормозил. Услышал всхлип. Сердце Чонгука обмерло, потому что он понимал, что не сможет смотреть Дженни в глаза после всех гадостей, которые могла наговорить ей мама. Просто не сможет. И стыд затопил его с головой, и ярость на маму – за то, что не смогла принять его выбор, хотя всегда учила его, что любовь надо ставить превыше всего.
Раздался второй всхлип. Знакомый. Не Дженни. Он осторожно выглянул из-за двери, и обмер, увидев, как две женщины стояли напротив друг друга и плакали, размазывая слёзы по лицу. Весь макияж его матери растёкся и скатался, и Дженни, без своей помады, стала выглядеть совсем молодо и беззащитно.
– У моей сестры нет ни денег, ни влияния, и я признаюсь Вам откровенно, что за душой у нас ничего нет. Правда, я не смогла стать для неё опорой, не смогла сделать для неё всё самое лучшее. Но, я клянусь Вам, госпожа Чон, – она всхлипнула, зло стёрла слезинку со щеки, – я всегда, всеми правдами и неправдами старалась сделать всё для того, чтобы она была счастлива. Только мне за все эти годы не удалось, а с Чонгуком она сияет. Несмотря на боль, она всё равно такая счастливая, какой я её только из детства помню. Я рассказала Вам всё, ничего не утаила. У Джису нет за плечами родителей, готовых ей помочь. Но у неё есть я. Я всегда буду её семьёй. Сделаю всё для благополучия своей сестры и Чонгука. И для Вас с господином Чоном тоже. Потому что вы станете частью семьи тоже. Поэтому, я понимаю, что для матери трудно отдать сына, в которого вложено так много любви и труда, девушке, у которой, на первый взгляд, ничего нет. Но это только на первый. У моей Джису огромное сердце. Она будет любить Вас, как никто другой, потому что ей некому было всё это время свою любовь дарить. И она потрясающе талантлива. Вы не сможете остаться равнодушными, увидев её картины. И пусть в университет она не пошла, не смогла, но всё же образовывалась постоянно. Она умна, она честная и благородная. Она потрясающий человек. И, если Вы примете её в качестве своей дочери, я обещаю, что буду делать всё возможное, чтобы Вы никогда об этом не пожалели. Всё, что от меня зависит, – она вновь всхлипнула, уже двумя руками стёрла с лица надоедливую влагу.