– А что хоть за компания? – Сдаваясь, поинтересовалась девушка. Было бессмысленно узнавать, куда он не попал, но интересно – кого так зацепили её навыки.
– Разработка рекламы личных брендов, – бросил он, будто это ничего не стоило, а Дженни задохнулась от восхищения.
– И ты там работаешь?
– Да, – заявил он, – но почему ты не подалась от своего имени?
– На тот момент я думала, что не смогу постоянно ездить в командировки, – пожала плечами, – да и реклама – не совсем сфера моих интересов.
– Тогда почему ты растрачиваешь свой талант на него? – Он сверлил её глазами-лазерами, и Дженни стало неловко.
– Потому что люблю, – улыбнулась, не нашла, чем, кроме честности, бить его явное презрение, – да и не растрачиваю я, – продолжила, заметив, как помрачнело его лицо, – просто помогаю.
– Какая ты дура, Дженни, – сказал как отрезал, и в несколько глотков осушил свой стакан.
Возмущение поднялось изнутри неё. Да какое право он имеет комментировать её действия? Он о ней и её любви ничего не знает. Может и дура она, но совсем не из-за того, что помогает дорогому человеку в трудный для него момент. Точно не из-за этого.
– Если ты высказал всё, что хотел, я пойду, пожалуй, – холодно заявила, поднялась, схватила сумку, лежащую на соседнем стуле
– Он тебя не любит.
Видит бог, она хотела просто уйти и не вовлекаться в конфликт, но наглость и высокомерие этого парня окончательно вывели её из себя.
– Послушай, я не понимаю, какие у тебя претензии и проблемы, Чимин, но позволь мне самой разобраться с тем, что делать. И не смей заявлять подобную, – замялась, подбирая подходящее слово, – чушь.
– У меня никаких претензий и проблем, – всё с тем же поразительным спокойствием ответил, – мне просто стало тебя жалко.
– Обойдусь без твоей жалости, – фыркнула, уже представила, как расскажет Тэхёну об этом возмутительном инциденте. Или лучше не надо, а то расстроится, а зачем это надо? Нет, она просто забудет этот разговор, потому что подобная грубость только этого и достойна – забвения.
– И всё же мне жалко, что талантливая и умная девушка батрачит на придурка, который этого не стоит и её не ценит совсем, – он говорил так, будто крылась за этим личная какая-то история. Смотрел в стену, а руки его, до этого чинно лежавшие на столе, сжимались в кулаки. – И к тому же постоянно ей изменяет, – его колючие глаза столкнулись с её – растерянными и обиженными.
– Он не изменяет, – пробормотала сипло. Откашлялась, набираясь сил. Она не должна была ничего ему объяснять, но очень хотелось. Не ради него. Ради себя. – Раньше так и было, но у нас и отношений не было как таковых. Теперь всё иначе. Поэтому, не надо клеветать, пожалуйста, – она действительно его просила, потому что слова эти – когда-то бывшие правдой, ранили.
– Я тебя умоляю, – зло хохотнул Чимин, будто бы она и правда сказала что-то весёлое, – он всего месяц назад таскался на вечеринки и трахал каждую попавшуюся под руку девчонку.
– Ты врёшь, – рухнула обратно на стул.
– Зачем мне это? – Он действительно не был похож на лжеца, только Дженни не верила. Они договорились… Наморщила лоб, вспоминая, сколько длились их настоящие отношения. Был октябрь. Она точно помнила, что было начало октября, когда она сказала, что будет его любить, а он – что у них будут серьёзные отношения.
– Когда это было? – Спросила севшим голосом. – Когда он был с другими девушками?
– Дженни, – на неё посмотрели, как на идиотку, – да постоянно. Уж не знаю, когда вступили в силу ваши договорённости, в последний месяц его и правда не было видно на вечеринках, но я точно помню, что на Хэллуин и в первые числа ноября я видел его с другими постоянно. Поправь меня, если я ошибаюсь, но ваши отношения начались намного раньше.
– Ты врёшь, – она не верила ему. Она не могла поверить в то, что Тэхён – её любимый человек, её парень с медовой кожей и мягкими руками, её оплот спокойствия и поддержки, – что он её обманывал. Этого просто не могло быть.
– Не надо было мне лезть, – тихо пробормотал Чимин.
– Не надо было, – машинально кивнула головой.
– Но об этом все знали, Дженни. Он даже не скрывался. Споры ходили: свободные у вас отношения или ты просто дура. Я ставил на второе.
Он говорил что-то ещё. О том, что она напоминает ему знакомую, и поэтому он вмешался, хотя обычно ненавидит встревать в чужие дела. О том, что она не должна принимать подобное близко к сердцу. Заметив, что слова его не долетают до адресата, Чимин замолчал.
Вздохнув тяжело, словно она сильно его расстроила, он встал из-за стола, похлопал её по плечу.
– Я сброшу контакты директора. Он правда будет рад принять тебя на работу. А за то, что вывалил на тебя, прости, не стоило мне это делать. Я обычно не такой эмоциональный. Мне жаль.
И он ушёл.
Она поймала себя на мысли, что ему совсем не жаль. Он смотрел на неё так, будто бы каждую эмоцию впитывал с наслаждением, будто бы ему доставляла удовольствие её боль. Он наверняка хотел добиться яркой реакции. Может быть слёз? Или истерики? Реакции не было.
Дженни сковало. Сковало голову ледяным обручем, сковало лёгкие тяжёлыми цепями, сковало руки, ноги и туловище стальными канатами. Она не могла пошевелиться, да так и сидела с прямой спиной, крепко сжимая в потных ладонях сумочку.
То, что она не могла двигаться, было мелочью. Страшнее было то, что парализовало и её мысли. Они, словно теннисные мячики, отскакивали от её головы. Никак не получалось зацепится хоть за одну, а она пыталась, пыталась, пыталась.
Что она должна чувствовать? Что она должна думать? К кому идти?
Ничего не было. Никаких эмоций. Только опустошение и дикая, невыносимая боль во всём теле. Она никогда такой не испытывала. Это было жуткое чувство, потому что она совсем не понимала, что надо делать, как с ним справляться. Что делать с глупым сердцем, которое билось в истерике, сжималось в судорогах и сокращалось слишком сильно, слишком зло? Что делать с лёгкими, которые отказывались работать нормально и не давали ей кислорода? Совсем не давали, и Дженни осознала, что перестала дышать. Просто не могла сделать это крохотное усилие – вдох. Не получалось.
Она с трудом подняла руку, прижала её к груди. Постаралась сфокусироваться на том, чтобы почувствовать стук сердца. Не выходило. Всё заглушала бьющая в голову кровь. Она покраснела – ярко алые пятна выступили на белых щеках.
– Могу забрать посуду? – К ней подошла официантка, забрала пустой стакан, стоящий напротив стула, где совсем недавно сидел Чимин. – С Вами всё в порядке? – Девушка озабоченно заглянула в её лицо, видимо увидела, насколько сумасшедшей она выглядела. – Воды?
Дженни с громким свистом запустила в себя кислород, но говорить не смогла – кивнула.
Ей принесли холодную минералку, и она едва не расплескала половину, пока пыталась поднести чашку к губам. Пальцы дрожали, как у последней пьяницы.
– Может быть вызвать врача? – Сердобольная официантка так старалась помочь, что ей стало неловко.
– Нет, спасибо, я в порядке, – соврала. Так и не смогла нормально говорить, а только шептала-хрипела, срываясь на беззвучное открывание рта.
Она покинула кафе, чтобы никому не доставлять неудобств. Её немного шатало, и ноги казались ватными, словно и не её, а тряпичной куклы. Как в таком состоянии ехать домой к семье Чон? Нет, нельзя портить всем настроение. Надо поговорить с Тэхёном. Надо выяснить всё, удостоверится в том, что слова Чимина – наглая ложь. Он ей всё объяснит. И она ему поверит.
Обязательно поверит.
Иначе просто не может быть.
«Приезжай домой», – написала ему сообщение.
«Почему? Мы только начали, тебя ждали», – ответил ей спустя пару минут.
«Приезжай», – повторила свой приказ, который был на самом деле мольбой.
«Что-то случилось?», – он явно начал волноваться, но у Дженни не было сил отвечать.
Случилось.
Что-то случилось с ней, но она старалась изменения эти игнорировать. Она старалась держаться. Притворялась, что всё ещё в порядке. Что ничего ещё не разрушено.