– Вот и славно, – Тэхён улыбался, только взгляд его был тоскливым-тоскливым и чудовищно обречённым.
– Я бы хотел тоже сказать и о тебе, – поморщился, – но ты просто себя убиваешь.
– Она обо мне спрашивала? – Он весь встрепенулся, взвился на кровати, и даже волосы его – до этого свисающие вдоль лица сальными сосульками, кажется, чуть приподнялись.
– Нет, – ложных надежд он дарить не собирался.
Это «нет» повлияло на Тэхёна моментально, и он сдулся, словно воздушные шарик, рухнул обратно на постель, закрыл глаза. Только рука его осталась жить собственной жизнью и поползла по полу в поисках новой бутылки.
Чонгук подвинул другу полную.
Конечно, он пытался всё изменить. Когда Дженни пришла в их квартиру, на ней не было лица, она рыдала так, что не могла говорить, и в конце, заставив их изрядно поволноваться, сказала, что они расстались, и попросила Чонгука помочь обустроиться на новом месте. Он, конечно же, согласился, однако, прежде связался с Тэхёном. Трубку взяло пьяное нечто, неспособное связать и пары слов, и всё повторяющее про «свою вину».
Сперва они с Джису думали, что это несерьёзное расставание. Как поссорились, так и помирятся. Однако, Дженни заявила о стажировке заграницей и намерении сдать экзамены экстерном, с головой погрузилась в учёбу, а Тэхён – в запой.
Когда Чонгук пришёл в его квартиру на следующий день, чтобы помочь грузчикам перевести вещи Дженни, он даже не смог проснуться – настолько был пьян. Чонгук пытался вытащить его из этого состояния. Пытался говорить с ним, забирал алкоголь, торчал с Тэхёном целыми днями. Однако стоило ему отлучиться на несколько часов, и друг вновь попадал в невменозное состояние.
– Да что случилось, можешь ты объяснить мне? – Спустя три недели подобного поведения Чонгук не выдержал. Вновь вылил весь алкоголь в унитаз, надавал Тэхёну по щекам, чтобы очнулся. Он был настроен решительно.
– Я проебался, – просто заявил друг.
– Да что ты такого сделал? Может помиритесь? – тогда Чонгук ещё пытался найти выход.
– Она узнала о том, что я изменял.
– Как? – Он и забыл о том, что когда-то такое было. Счастье – и своё, и виденное у парочки Ким, затмило разум.
– Не знаю, – пожал плечами, – разве это важно?
– Не важно, – подтвердил Чонгук.
– Может она вернётся, как думаешь? – Его глаза – вот уже почти месяц безжизненные и стеклянные – загорелись, заплясала в них последний танец надежда.
Он не нашёлся, что сказать. Просто покачал головой. Почему-то Чонгук был уверен, что не вернётся. Даже если любит, всё равно не вернётся.
Его борьба закончилась, когда Тэхён в очередной раз пригрозил, что просто сменит замки или переедет, если ему продолжат читать нотации. Когда Чонгук забрал у него кошелёк – чтобы не на что было покупать алкоголь, друг позвонил в полицию и заявил о грабеже. К счастью, приехавший наряд состоял из молодых парней, которые на рассказ о разбитом сердце и брошенном бедолаге, отреагировали с пониманием и доверием. Удалось избежать неприятностей.
Чонгук не понимал, что делать. Тэхён был взрослым человек, и никак его было не принудить к лечению. Он не причинял зла, тихо спивался в собственной квартире и доставлял неудобства лишь самому себе. Даже телевизор не смотрел: сказал, что ему от этого тошно, и просто глядел в потолок целыми днями, ночью же, чтобы не слепило солнце, выбирался в ближайший круглосуточный магазин и делал там новую закупку.
Из воспоминаний его выдернул странный звук. Тэхён блевал. Свесившись вниз с кровати, отодвинув одеяло, он блевал прямо на пол, и выворачивало его жутко. Но не это испугало Чонгука. Кровь. Вместе с жуткого цвета желчью – ржавого, ядрёного, из друга выходили сгустки крови.
– Что ты с собой сделал, чел, – судорожно вздохнул, и вышел. Подышать и подумать.
Надо было что-то решать. Надо было его спасать.
Сперва Чонгук прибрался во всей квартире. Вытер пыль, пропылесосил, распахнул окна. Только после того, как загулял по комнатам свежий ветерок, понял, насколько спёртый воздух стоял в помещении. Как в склепе. Потом он дотащил вдрызг пьяного друга до ванной, прямо в одежде уложил туда, но воды набрал только до пупка – чтобы не утоп.
Он собрал все бутылки в мусорные мешки – получилось шесть штук, а ведь он выбрасывал их уже несколько раз. Оттёр новую и старую блевотину с пола – понял, что всё началось довольно давно, и именно этот запах – в череде других, настолько же мерзких, его отталкивал. Сгрёб все окурки, прошёлся по полу несколькими чистящими средствами, чтобы пропало амбре. Получилось не очень, наверное, нужно было для таких целей больше времени. Выкинул простыни, вынес на мусорку матрас, воняющий потом и алкоголем так, что вряд ли бы это поддалось стирке. Застелил новое постельное бельё в гостевой комнате, там, где раньше жила Джису. Комнату Тэхёна же запер, оставив в ней открытыми все окна. Пусть проветривается. Вернулся в ванную, чувствуя себя чёртовой Золушкой.
Тэхён спал, и стекала по его подбородку слюна. Куда делся его друг – ехидный, резкий, никого не любящий? Что с ним стало?
Чонгук приложил все усилия, ворочая огромное тэхёново тело в воде, стараясь его отмыть. Стянул с него одежду, за что получил сонную шуточку о приставаниях. Бросить всю эту затею захотелось ещё больше, но он сдержался.
– Значит, чтобы самому помыться, сил у тебя нет, а как язык распускать – так это всегда пожалуйста. Вот ублюдок, – приговаривал он, вытаскивая друга из ванной и укутывая в огромный халат.
Чонгук заставил Тэхёна почистить зубы, а после поесть немного супа. Больше трёх ложек не получилось – его опять начало тошнить. Правда, было уже нечем: в желудке не осталось даже желчи.
– Тебе надо лечитсья, понимаешь? Это ненормально – то, что с тобой происходит! – Пытался он донести мысль до туши, не подающей никаких признаков осознанности.
– А что в этом мире вообще нормально? – Пришёл ему в ответ вопрос, а псевдофилософ захрапел прямо за кухонным столом.
– Да чтоб тебе провалиться, – в сердцах выругался Чонгук.
Порыскав по квартире, он нашёл пачку сигарет, и вышел на улицу – покурить, подумать и подышать. Вообще, он курил не часто, только когда припирало, ну и за компанию, чтобы влиться в новый коллектив. Однако он абсолютно не понимал, что делать. Как заставить друга обратиться к врачу? Шестнадцатилетнего Тэхёна в лечебницу сдали его родители, да и сам он был безразличен. Тэхён двадцатичетырёхлетний упёрся рогом и проблему отрицал. Чонгуку казалось, что подохнуть в этой квартире – его цель, и он будет вполне рад её осуществить как можно скорее. Допустить этого он не мог.
Чонгук не был хорошим психологом. Обычно все его мысли были написаны на лице, да и справляться с проблемами он привык нахрапам, избегая любых тонкостей. Этот же случай требовал совсем иного подхода. Такого, как у Дженни Ким.
Будто подслушав его мысли, позвонила Джису. Она уж точно бы не обрадовалась, если бы он привлёк к операции по спасению Ким Тэхёна сестру.
– Да, моя драгоценность? – Поднял трубку.
– Что ты сделал? – Раздался голос на том конце провода. – Что-то с Дженни?
– Нет, – вздохнул он, понимая, что обмануть жену не получится. Она его знала, как себя, и всегда чувствовала, когда он хотел слукавить. – Я сперва к Тэхёну поехал.
– Да чтоб он провалился! – Фыркнула она, и Чонгук улыбнулся, вспоминая свою такую же фразу, сказанную всего несколько минут назад. – Всё бухает?
– Ага.
– Ненавижу пьянь!
– Ага.
– Да что ты агакаешь? Я просто не понимаю, чего ты с ним возишься?
– Он мой друг, милая, – он постарался вздохнуть как можно тише, чтобы она не услышала. Джису была настроена воинственно, и, хотя про измены не знала, была уверена: в расставании и в желании сестры уехать, был виноват Тэхён. Не то, чтобы она ошибалась. Чонгуку даже нечего было противопоставить её претензиям, только вот это «он мой друг» и оставалось.
– Дружба – это когда равноценно, но, по-моему, ты его спасаешь-спасаешь, а он и рад бы подохнуть, – их с женой мысли часто были похожи до такой степени, что это пугало. Она всегда угадывала, о чём он думает.