– Ну что там у тебя, – не выдержала, когда они закончили первый круг, – говори уже, а то у меня от твоего сопения голова разболелась.
– Мне нужна твоя помощь, – выдохнул от облегчения.
– С чем? – Она приподняла бровь. Столкнулась с его извиняющимся взглядом, и лицо её стало похоже на восковую маску: опущенные вниз уголки губ, огромные испуганные глаза, белая-белая кожа. – Что с ним случилось?
– Он пьёт.
– Пьёт? – Она будто бы не верила в то, что говорила.
– С первого дня и беспробудно. Он умрёт так, Дженни. Уже даже есть не может. На скелет стал похож. Вот посмотри, – Чонгук достал телефон и показал ей фотографию, на которой пьяный Тэхён спал прямо на полу в окружении бутылок. Надо сказать, кадр получился очень живописный – он сделал его на следующий день после незапланированного избиения, и вместо лица у Тэхёна была сине-красная каша. Перестарался он немного, но ничего. Зато как она вцепилась в экран глазами! Не сможет отказать, просто не сможет.
Дженни остановилась, присела на лавочку. Чонгук последовал за ней.
– Почему ты раньше мне не сказал?
– Джису запретила, – честно ответил. А потом добавил ещё более честно: – мне не казалось это правильным. Я надеялся, что сам смогу его вразумить.
– Ты знаешь, почему мы расстались?
– Да.
– Не смей говорить Джису, – сказала только, и вновь уставилась на фотографию. – Мы сделаем так, как я скажу, – наконец заявила. Сглотнула тяжело, поморгала. Аккуратно, словно взрывное устройство, положила телефон на краешек скамейки.
– Хорошо, – Чонгук не смел противиться.
– Пошли домой, – махнула головой, и стала вдруг похожа на полководца, ведущего единственного своего солдата в последний бой – на верную смерть.
– У тебя же экзамен, – ему было неловко отрывать её, и так, очевидно, пострадавшую больше всех, от учёбы.
– Как думаешь, сколько ещё он протянет? И чего ему это будет стоить? Разве плохо знаешь Тэхёна? – Чуть споткнулась на имени. Чонгуку показалось, что глаза её заблестели, но Дженни повернулась к нему, и не было в ней ничего печального – только решимость и уверенность в собственных силах. – Если он вознамерился что-то делать, то пойдёт до конца.
Они почти бегом вернулись в квартиру, и Дженни тут же кому-то позвонила. Трубку не брали, но она настойчиво продолжала вызывать этого человека.
– Чонхён, прости, что отвлекаю, но мне очень нужна твоя помощь.
До Чонгука не сразу дошло, что она говорила с его братом. У него глаза на лоб полезли от удивления. Он вслушивался в разговор, но не понимал решительно ничего. Какие-то арендодатели, мудаки и заявления – вот и всё, что он уловил из продолжительной беседы.
– Спасибо большое. Прости, что втягиваю тебя. Я очень благодарна.
– Да ладно тебе, – донеслось из телефона, – всегда рад помочь, Дженни.
Она положила трубку. Чонгук продолжал сверить её растерянным взглядом.
– Когда ты стала так дружна с моим братом?
– С Чонхёном? – Она очнулась от собственных мыслей, посмотрела на него так, будто бы только что вспомнила, что не одна в комнате. – А, ты же не знаешь.
– У меня такое чувство в последнее время, что я ничего не знаю…
– Тэхён за моей спиной подал в суд на одного человека и занимался расследованием преступной деятельности – второго. Ему в этом твой брат помогал. В последнее время не мог до Тэхёна дозвониться, вот и связался со мной – думал, я уже в курсе.
– Но зачем тебе это? – Он никак не мог взять в толк, причём тут какие-то расследования и его брат. Ему бы сперва друга спасти, а потом уже вникать в тонкости чужих тайн.
Дженни не ответила. Она смотрела в экран своего телефона так, словно видела там гадюку. Жуткую и неприятную. Наконец пальцы её застучали по экрану. Она поднесла гаджет к уху. Гудки даже ему почему-то показались оглушительными. Передалось её напряжение.
– Дженни! – Он узнал этот голос. – Почему ты звонишь? Что-то случилось? Тебе нужна помощь?
– Привет, – холодом её голоса можно было превращать воду в лёд, – я хочу, чтобы ты от меня отстал.
– Что? – Он явно был пьян – иных состояний у него не случалось довольно давно, однако держался молодцом и старался звучать уверенно. – О чём ты говоришь?
– Я про то, что ты абсолютно меня не слушаешь. И не уважаешь. Я просила не лезть в мою жизнь, но ты убедил Чонхёна заниматься абы чем! После того, как мы расстались… Как ты посмел вообще! Я не хочу никаких напоминаний о тебе, – она дрожала. Чонгук буквально слышал, как стучали её зубы. Дженни трясло, и она вцепилась пальцам левой руки в собственное бедро, будто бы стремясь удержаться от падения. Он готов был поспорить, что завтра на этом месте проявится синяк – так побелели её костяшки.
– Я приеду, – спокойно заявил Тэхён.
– Только попробуй! – Она взвилась стрелой, почти закричала. – Не смей садится за руль!
– Не буду. Жди, – и он бросил трубку.
Через секунду зазвонил телефон Чонгука.
– Скажи ему адрес, но запрети брать машину. Пусть на такси едет, – Дженни будто бы покинули все силы, она опустилась прямо на пол, тяжело дышала.
Чонгук послушно назвал встревоженному другу адрес. Потребовал с него обещание, что он возьмёт такси. Подошёл к Дженни, присел перед ней на корточки.
– Ты будешь в порядке? – Спросил совсем глупо.
– Я должна, – она сжала губы так, что они стали белыми – в тон лицу. Подняла руку: – Помоги мне подняться.
Дженни шатало, словно пьяную. Но она пошла в ванную – ещё более маленькую, чем кухня. Не закрывая дверь, опустила голову к проржавевшему крану, выставила максимально холодный режим. Некоторое время подержала лицо под плотной струёй воды. Умылась.
Её всё ещё трясло, только на щеках появился румянец.
– Я же всё делаю правильно? – Она уставилась на него так, будто бы он знал ответ.
– Да, – он совсем не чувствовал уверенности.
Он понимал только, что никто, кроме Дженни Ким, не сможет спасти его лучшего друга. И если сегодня она не справится, то совсем скоро Тэхён умрёт.
Он молился о том, чтобы она смогла.
И внутри у Чонгука всё сжималось от ужаса.
========== XXXIII. ==========
Тэхёну было плохо. Каждую секунду каждого дня он испытывал мучения, и, если сперва, казалось, что алкоголь даёт хоть какое-то облегчение, то совсем скоро и он перестал справляться. Алкоголь просто позволял держать себя в руках. Не становится ещё более ничтожным человеком, чем он был. Не трезвонить Дженни каждый час, не приезжать к ней и не валиться на колени с просьбами простить его и принять обратно. Алкоголь делал его слабым и безвольным. Тэхёну этого хотелось.
Чонгук говорил, что он себя убивает, но это было ложью. Он просто не справлялся. Не мог совладать с эмоциями. И не было лучшего способа превратить себя в овощ окончательно, чем повышать градус и вливать в себя бесчисленное количество напитков.
Он знал, что выглядел ужасно. Знал, что превратил квартиру в помойку. Знал, что не должен был так реагировать, но менять ничего не хотел. Казалось правильным жить в реальности, соответствующей его внутреннему состоянию. Реальности жуткой, грязной и неприглядной. Реальности ужасающей и отвратительной. Его.
Конечно, он собирался бросить. Чуть позже. Когда боль перестанет расползаться по его телу, когда воспоминания перестанут терзать с такой мучительной силой, когда перестанет тянутся к раздолбанному телефону рука, чтобы позвонить ей.
Он ничего не мог делать. Всё в этой квартире было пропитано ей, всё в нём было упорядочено, согласно её существу, и он ощущал, будто бы из под ног пропала опора. Чувствовал себя жеребёнком, не умеющим ходить, но раз за разом пытающимся встать на расползающиеся конечности. Поэтому Тэхён пил, спал и снова пил. И дни пролетали быстро, сменяли друг друга и не оставляли внутри него ничего, кроме пустоты и болей в желудке. Кровавых пятен на простынях. Тремора рук. Мерзкого запаха.