— Оппаньки! — глубокомысленно заметил Старков, прочитав письмо, — Потомственный граф — это вам не какой-нибудь ублюдок! Поехали.
Денег на поездку для обоих, однако, не хватило. Друзья подбросили монетку, и провидение выбрало Старкова. Сгибающийся под тяжестью аппаратуры, он направился на вокзал, где потребовал в кассе билет до Ахтыгата. Кассир сказал, что такой станции он не знает, и посоветовал лететь самолетом. В аэропорту тоже развели руками. То же самое произошло на автовокзале и в речном порту. Озадаченный Старков, не желая упускать выгодное дельце, решил отправиться автостопом.
Поначалу дело не клеилось.
— Куда едем? — спрашивали водители.
— Ахтыгат! — кричал Старков, запихивая в машину свою необъятную поклажу.
— Ну что ж… Садись… — мрачно отвечали те, после чего отвозили его подальше от города, избивали и выбрасывали на обочину. Через пару дней такой жизни Старков смекнул, что делает что-то не то, и решил называть шоферам в качестве ориентира не загадочный Ахтыгат, а замок графа Цепеша. Большинство водителей пожимали плечами, но кое-кто подвозил. Так прошел целый месяц.
Последний отрезок пути Старков проделал в кузове грузового мотороллера, водитель которого высадил его на каком-то проселке. Вечерело. Старковым постепенно овладело беспокойство.
— А далеко замок-то? — спросил он.
— К утру там будешь, — нервно оглядываясь, сказал мотоциклист. — По прямой ежели, то — верст тридцать с гаком.
— А гак-то каков? — полюбопытствовал Старков.
— Известно, каков! — усмехнулся тот, после чего мотороллер взвыл и скрылся за поворотом. Старков остался стоять на опушке леса.
Быстро темнело. Взвалив поклажу на плечи, он медленно побрел по уходящей в чащу дороге. На небе появилась полная луна, залив окрестности призрачным светом. В просветах разлапистых еловых веток изредка мерцали звезды. То и дело слышалось хлопанье крыльев и далекий вой.
Топот копыт за спиной заставил его насторожиться. Он ускорил шаги, а потом и вовсе побежал.
Топот настигал. Легкие Старкова разрывались от напряжения. Перед глазами мелькали цветные круги. Фляжка с портвейном больно била по бедру и мешала бежать. Вскоре он споткнулся о корень и рухнул на дорогу, придавленный своими фотопричиндалами.
Грохот накатился и смолк. Перед Старковым остановилась большая черная карета, запряженная четверкой вороных. Открылась дверца.
— Куда это Вы так спешите, любезнейший? — вкрадчиво произнес приятный женский голос.
— Дык ведь, оппаньки, ёпперный театр, к графу! — задыхаясь, пропыхтел Старков. Одежда его была в пыли, а в волосы набились еловые шишки и хвоя.
— В таком случае, нам по пути, — сказала таинственная незнакомка. — Садитесь!
Старков поспешно запихал фотоаппараты в карету и устроился на диванчике, напротив ослепительно красивой юной леди, одетой в сильно декольтированное платье с кринолином, шиншилловый палантин и черную бархатную полумаску. Старков оцепенел от восхищения и всю дорогу бормотал невразумительные комплименты на плохом французском, украдкой пытаясь стряхнуть пыль с брюк. Прелестное создание мило улыбалось и кивало в ответ.
Вскоре показался замок. Это было огромное строение с массивными серыми стенами, башнями, рвом и подъемным мостом через него. Копыта лошадей глухо простучали по доскам моста и зацокали по булыжной мостовой. Старков выглянул в окно и увидел обширный двор, сплошь занятый вереницей карет и экипажей. Окна дворца были ярко освещены. Слышалась музыка.
Карета подкатилась к широкой парадной лестнице и замерла, покачиваясь на рессорах.
Очень высокий, бледный и худой человек, весьма похожий на Старкова, только совершенно лысый, сбежал вниз по ступенькам и, весело улыбаясь, распахнул дверцу кареты.
— Госпожа Моргауза! Какая честь! Добро пожаловать! — воскликнул он и изящно поцеловал протянутую руку.
Рука оказалась старковской — он как раз пытался нащупать выход в потемках. Граф (а это был он) озадаченно нахмурился.
— Прошу прощения, Ваше Величество… Вы не одни? А… ЭТО с Вами?
— Дык, это… фотограф я! — объявил Старков, задом вылезая из кареты. Развернувшись, он попытался пожать графскую руку, от чего тот вежливо уклонился. — Я не опоздал?
— Немножко, — граф улыбнулся, обнажив до странности большие клыки. — Впрочем, обед еще не готовили. А Вы разве один?
— Дык это… да, — подтвердил Старков.
— Жаль, очень жаль, — покачав головой, заметил тот, — хотя, пожалуй, и одним обойдемся — гостей в этом году не так уж много.
— Не сомневайтесь, я справлюсь, — поспешил заверить его Старков.
— Пройдите на кухню, милейший, — сказал граф, — там Вами займутся, — с этими словами он предложил гостье руку, и они двинулись вверх по лестнице. Старков поспешил следом.
«Оппаньки! Тридцатая страница! А перила у них раритетные!» — подумал он, поднимаясь по ступенькам. — «Интересно, где тут кухня?»
Спугнув стайку летучих мышей, Старков прошел длинной галереей, стены которой были украшены гобеленами.
«Сюрреализм!» — со знанием дела подумал он, разглядывая изображение огромного волка, сидящего за столом. Отступив на шаг, Старков сфотографировал его и двинулся дальше.
Пробравшись под какими-то затянутыми паутиной балками, Старков неожиданно понял, что очутился на чердаке. Под ногами хрустели кости и помет летучих мышей. Потолочные балки хранили следы мощных когтистых лап. Всюду царили пыль и запустение.
Примостившись у открытого слухового окна, Старков сбросил свою ношу и подкрепился портвейном из фляжки.
— Оппаньки, — удовлетворенно сказал он. — Хорошо!
Позади послышалось хлопанье мягких крыльев.
— Интересно, — произнес скрипучий голос, — крайне интересно! Он, оказывается, разговаривает!
Чуть не выпав со страху из окна, Старков обернулся и увидел сидящего на полу старого седого филина, размером чуть ли не со Старкова.
— Кто тут? — испуганно спросил Старков.
— Он ещё и слепой… — глубокомысленно заметил филин. — Да и худой какой-то. И зачем его только привезли?
— Меня не привезли, я сам приехал, — заявил Старков.
— Ещё и глупый, — констатировал филин. — Триста лет живу, но чтоб кто-то сам сюда пришел — такого не упомню… А может, ты драться приехал, а? Ты не рыцарь, случаем?
— Фотограф я, — ответил тот, — Старков.
— Это теперь так называется? Хм… А ведь убьют тебя. Как пить дать — убьют. Хлипкий ты какой-то. И меч где-то потерял. А людей здесь, между прочим, едят.
— В каком смысле? — опешил Старков.
— В прямом, — мрачно отрезал филин, — Дракула — он ведь, все-таки, вампир.
— Какой Дракула?! — вскричал Старков, — Меня граф Цепеш пригласил!
— Ну я и говорю, Дракула, — снисходительно согласился филин. — Съедят тебя, ох съедят… Как ты там сказал давеча? «Оппаньки»? Хорошее слово, хорошее… Я тебя запомню. Вообще-то, я редко кого запоминаю. Правда, приходил тут недавно один, не то Мародер, не то Муравец. Ильей звали. Здоровый был мужик! Биться пришел, а Дракула, гад, оппаньки его! А вот еще Ланселот приезжал, меч у него был такой… ничего себе, меч. До сих пор где-то тут валяется. Вот тебе и ёпперный театр.
— А это ты откуда узнал? — опешил Старков.
— Дык мысли твои читаю, — сообщил тот. — А еще я стихи пишу и тварей морских в коллекцию собираю. Охо-хо… Ну, ступай на кухню. На бифштекс ты, конечно, не годишься, но на холодец еще ничего. Ну, я полетел.
Захлопав крыльями, филин вылетел в окно и растворился в ночи.
— Ёпперный театр! — пробормотал Старков. — Заманили, ублюдки! Пора ноги делать…
В это время снизу послышался чей-то радостный голос:
— Старков! Дорогой Старков! Ау-у! Где же Вы? Идите к нам, мы опаздываем к обеду!
«Ишь ты, опаздывают! — злобно подумал Старков, — ну уж нет!», после чего ползком полез в каминную трубу.
Дымоход оказался очень грязным и тесным, с многочисленными ответвлениями и поворотами, но Старков упорно полз вперед, волоча за собой аппаратуру. Из боковых ответвлений валил дым, вкусно пахло сдобными булочками и горячим шоколадом. Изредка доносились возбужденно-радостные голоса. От всего этого у Старкова, голодного с утра, разыгрался аппетит, и он, презрев опасность, полез туда, где пахло повкуснее.