Главарь этих бандитов, отличался поистине звериным чутьем, и если остальных отдал быстро, по оговоренной цене, то за этот уникум торговался до последнего. Пришлось заплатить вдвойне, но Сима был доволен. Когда все утряслось, он вызвал вертолет и стал ждать.
Погода неожиданно испортилась, зарядил мелкий дождь, и стало ясно, что более или менее комфортабельный полет отменяется, и придется идти караваном через ближайший перевал.
С трудом набрал носильщиков, еле сторговался с проводником, и, наконец, все было готово. Выход назначили на утро, но опять вмешался командир боевиков. Он долго бубнил о воинах аллаха и борьбе с неверными, а в завершение потребовал денег. Пришлось отдать ему часы. Часы были дорогие, швейцарские, но жизнь – дороже, а с премии новые купим.
Утром двинулись. Дорога была тяжелой. Народ в караване попался молчаливый и угрюмый. Но ему и не хотелось с ними общаться. Он их боялся и считал дикарями. Для него была дикой та легкость, с которой они лишали жизни других людей. У него внутри все протестовало, когда эти угрюмые личности ножами отрезали головы пленным, смеясь и радуясь, вытирали кровь, случайно попавшую на лица. Хоть он и крутился в последние годы рядом со смертью, но к ней так и не привык. Да и долгая работа врачом давала о себе знать. Он привык спасать чужие жизни, а лишать кого-то этого божьего дара, нет уж, увольте…
На второй день пути, когда уже был виден перевал и стало ясно, что окончание пешего пути приближается, над горами за их спинами вспыхнуло зеленое зарево. Похоже, эпицентром было то место, где стоял лагерь этих «борцов за свободу».
Северного сияния в этих широтах не было, и почему-то у всех была уверенность, что это не атмосферное явление. Один из носильщиков высказал мнение, что «федералы распылили химию, и если Мага не ушел раньше, то и он, и его моджахеды отправились к аллаху». Все согласились, а когда увидели, что эта зелень двинулась следом за ними и довольно быстро приближается, практически побежали.
Было очень страшно. Смерть была видна глазами. Если эти «дети гор» до сих пор считали это сияние происками своих привычных противников, то он, являясь человеком немного грамотным, понимал, что гонится за ними именно свет, а поддерживать такую интенсивность, такой временной отрезок и на таком большом расстоянии человечество еще не может. Но сейчас, данный научный казус интересовал его в самую последнюю очередь. Главной заботой было достичь перевала раньше их таинственного преследователя. И им это удалось. Они надорвали жилы, но успели перевалить через горы и спуститься в долину раньше. Машина пришла в тот момент, когда перевал окрасился зеленым. Боевички, бросив погрузку, рванули в разные стороны. Он обреченно посмотрел им в след и продолжил грузить свои ящики. И вдруг перевал взорвался. На одной из вершин вспух белый шарик, потом он лопнул, горы тряхнуло, там все вспыхнуло, и вверх устремились огненные протуберанцы. Все упали. Земля тряслась. Жар и огненные языки тянулись в разные стороны, уничтожая на своем пути все, к чему прикасались. Одна из гор осела и рассыпалась. Потом полыхнуло еще раз бело-синим цветом магниевой вспышки и все стихло. Перевала больше не было. Да и пейзаж изменился очень сильно. Но ему на это было наплевать. Зеленого больше не было. Одна сила столкнулась с другой и обе прекратили свое существование. Во всяком случае, ему этого очень хотелось, и опасности он больше не чувствовал. Поэтому спокойно разыскал разбежавшихся носильщиков и пинками поднял их на ноги, заставив закончить погрузку. Уселся в машину, дал указание водителю ехать в ближайший аэропорт, позвонил, допил из фляжки остатки коньяка и заснул.
Через шесть часов груз был доставлен в центр.
Х
Оксане было грустно. Грустно от того, что опять нашелся подлец, который попользовался, а потом бросил. От того, что он являлся представителем каких-то высших сил, легче не становилось. Значит, и там, в этой далекой, нечеловеческой дали есть свои негодяи и подонки. Неужели она плохо к нему относилась и заслужила такое отношение? Оставил чемодан денег и исчез. Откупился как от дешевой потаскушки. Сумма, конечно, приличная, но то с какой легкостью была оставлена, говорило только о том, что для него это было мелочью. А она – гораздо большей неприятностью, чем эта сумма.
Прошло время, и грусть сменилась злостью. Его телефон молчал, и она решила навестить его дома, а еще лучше – его жену. Со злом бороться каждый может, пусть со своей законной супругой поборется. Посмотрим, что врать будет. Она уже совсем собралась с духом для такого похода, но появилась Арлетта. Возникла неожиданно, была очень взвинченной и раздраженной. Не поздоровавшись, залезла в холодильник, случайно оторвав ему ручку. Достала пиццу, уселась за стол, и вдруг расплакалась. Это было так странно, что Оксана заревела за компанию.
- Как жизнь, Ксюшенька?
- Пусто. Хорошо хоть ты приехала. Вы вместе были?
- Вместе с кем?
- С Алексеем.
- Нет. Он сам идет по своему пути.
- Алечка, а где он? Я звонить пыталась, телефон молчит.
- Лешего нет. И где он я не знаю. Нет его среди живых. Никто его не чувствует.
- Какого Лешего?
- О ком спрашивала, тот и исчез.
Неожиданно на душе стало легко. Не бросил, оказывается, просто случилось с ним что-то или связаться не может. Сама смутилась своим мыслям, а точнее испугалась, что Арлетта их каким-нибудь образом прочитает. Засуетилась, стараясь скрыть смущение.
- Давай выпьем немного. За встречу и за него. Пусть все будет хорошо.
Представительница «светлых сил», не чокаясь, залпом опрокинула коньяк. Сморщилась и оторвала кусок сырой пиццы на закуску. А потом окатила Оксану колючим взглядом.
- Значит, повезло тебе. Родишь сына от героя. Тебе счастье, врагам горе.
Оксана подавилась коньяком.
- Правильно, не пей больше. Береги, что доверено, если повезло. А мне вот не довелось стать матерью. И теперь вряд ли разрешат.
Она ушла быстро, не попрощавшись и больше ничего не сказав, но воткнув в косяк входной двери кинжал причудливой формы.
Оксана Павловна помчалась в аптеку и, чуть позже, посмотрев результаты теста, поняла, что жизнь ее изменилась и, наконец, в лучшую сторону.
Уже потом, она в местной газете прочитала сухую заметку о гибели при исполнении служебных обязанностей в зоне КТО майора Егорова Алексея Сергеевича. В газете ничего не объяснялось, просто выражались соболезнования семье и близким. Она немножко поплакала, а потом достала оставленный им чемодан. Переложив половину денег в кулек, села в машину и через пятнадцать минут стояла у его двери.
На открывшего дверь мальчика смотреть было странно. Странно было осознавать, что этот абсолютно чужой ей ребенок – брат ее еще не родившегося сына. Она погладила его по голове, протянула пакет.
- Отдай матери. Отец твой помог когда-то, теперь возвращаю долг.
Через месяц Оксана выехала в Париж. Ей всегда нравилась Франция, да и медицина там получше и рожать спокойнее.
А оставленный Арлеттой кинжал вытащить так никто и не смог.
Х
Тот, кого очень ограниченный круг называл Майклом, медленно и неторопливо двигался навстречу своей судьбе. Именно двигался, то есть шел к позвавшей его сущности. На счет «судьбы» можно, конечно, было бы поспорить, но, тем не менее, некоторый дискомфорт от предстоящей встречи он, несомненно, испытывал. В чем, собственно, открыто себе и признавался. Он, конечно, иногда даже от себя что-нибудь скрывал, или крутил в голове различные глупости, но это каждый раз обуславливалось определенной причиной, то есть все той же необходимостью. Скрыть же что-либо от предполагаемого «собеседника» было невозможно, да и незачем. На беседу можно было и не ходить, никаких карательных санкций не последовало бы. Но такая беседа могла быть очень полезной, Великий Знающий, если собирался говорить, то сообщал очень интересные вещи. Либо преподносил ситуацию с абсолютно новой, не рассматриваемой ранее позиции. Тема же сегодняшней беседы Майклу пока была неизвестна, но встречи он все-таки боялся. Привыкшему долгое время быть непогрешимым, единственным знающим истину, очень тяжело осознавать свою возможную глупость и неполноценность. А он был именно таким. Именно таким в очень большом количестве миров. Он знал истину, знал – что, когда и почему случится с тем или иным индивидуумом из этих мирков в частности, и самими мирками в общем. И он смог не стать для них богом. Остался в стороне и выше этих мелочей, наблюдая, как разные, обладающие силой, бились за эти миры, стремясь превратить их в свои лежбища. Видел, как они гибли сразу или чуть позже. Взрывали планеты, либо превращали их в прекрасные цветущие сады. Вот только каждый из них это «прекрасное» понимал по своему.