Интересно, как бы они отреагировали, если узнали, что большинство посвященных жриц Южного Храма — ненавистные им «чудовища»? Впрочем, после войны, когда Западный Предел шел в бой под ало-черным крылатым знаменем, драконов многие не любят.
— Я закончила. Вам советую полежать и спину погреть. За хозяйством дочери присмотрят.
Я встала, провела рукой по лбу, смахивая капли пота. Накатила привычная слабость. Хаос, когда же я, наконец, научусь черпать силу из мира снов, а не отрывать от собственного организма. Так ведь можно и не дожить до первого полета. Ладно, мне грех жаловаться: я скоро получу свою магию, а люди обречены навсегда оставаться бескрылыми.
Я добрела до любимого кресла, буквально упала в него. Чуть-чуть приду в себя, наберусь сил и отправлюсь в комнату. Спать. Подумаешь, рано, солнце еще не село. Может дракон устать….
Из кухни неслышно выскользнула Дана, старшая дочь господина Хока, впихнула мне в руки горячую миску с только что сваренной картохой, к которой прилагалась луковица и пара соленых огурцов. Сочувственно улыбнулась на мой благодарный кивок и так же быстро исчезла: отец захворал, значит, вся готовка на девицах. А время к вечеру, вот-вот из шахт вернется дневная смена, часть народа придет сюда — кто по молодости лет али по глупости еще не обзавелся семьей. Большинство в надежде на горячий ужин, некоторые за компанию пропустить пару кружек пива, прежде чем отправиться к женкам и детям.
Меченый тоже иногда заглядывал, хотя чаще возвращался домой к Марии и Диньке. Но он сегодня в ночь работает, иначе бы не гулял утром по лесу с мелкой. Надеюсь, скоро вообще свалит — третьего дня в долине появился караван, остановился в одной из низинных деревенек, до Шахтенок пока не добрался. Наймется охранником, как обещал, и, в конце концов, исчезнет.
Кстати о караване. Помнится, местные собирались руду везти на обмен, господин Хок хотел запасы пополнить да прощупать почву, нельзя ли Рину как-нибудь в Южный Храм переправить — так и не отказался за зимовку от идеи. Мне тоже не помешало бы пару обновок прикупить: запасная рубаха изорвалась, разве что на тряпки годится (попробуйте на полном ходу влететь в колючий кустарник, считай, легко отделалась — одежда да куча царапин). И еще всякого по мелочи. Выменяю на снадобья, а где-то в сумке запрятано несколько золотых на черный день.
Решив, что расспрошу трактирщика о торговцах и сразу же отправлюсь в кровать, я заставила себя встать и поковыляла на кухню. Марфа, перемывавшая посуду, даже не обернулась, когда я добавила в гору грязных тарелок еще одну.
— Спасибо.
Дана на секунду подняла взгляд от доски, небрежным движением руки заправила выбившуюся из-под косынки пшеничную прядь. Наверно, светлые волосы достались девушкам от матери, потому что у господина Хока среди седины до сих пор встречалась чернота. А фигура в отца: что он худой, жилистый, так и не набравший жирка, несмотря на хлебную профессию, что дочери стройные, даже хрупкие, и это при том, что на селе ценится дородность. Опять я отвлеклась.
— Я слышала, в долину пришел караван, — не вполне доверяя ногам, я присела на стул.
— Купцы приехали-то, — отозвался с лавки господин Хок. Приподнял голову и тут же болезненно поморщился. — Но до нас не дошли. Остановились в леске недалеко от Запруды. Да мы люди-то не гордые, сами навестим.
— Батюшка, вы спокойно лежите, а то припарки сдвинете, — Дана сурово взглянула на отца. Пожалуй, старшая дочь единственная, кто осмеливался спорить и пререкаться с родителем, остальные девочки голос не повышали и под горячую руку трактирщику старались не попадаться.
— Молчи, бестолковая, когда умные люди разговаривают. Мало я тебя в детстве порол! — несмотря на суровый взгляд, посланный Дане, в голосе господина Хока не было недовольства.
— Да уж не мало, батюшка, — девушка беззлобно ухмыльнулась. Она не боялась отца, я тоже не могла представить, чтобы господин Хок поднял ремень на взрослую дочь.
— Так что с купцами-то? — напомнила я.
— Купцы как купцы. Намедни Толька Черный три подводы руды отвез, хвастал, что дали на осьмушку больше против обычной цены, может, потому что ненашенские. А поедемте завтра вместе, госпожа Целительница, сами все посмотрите, может, и вам чего приглянется. Отправимся пораньше, на зорьке, к обеду обернемся.
— На зорьке так на зорьке, — пожала плечами я. У меня оставалось десять часов сна, более чем достаточно, чтобы отдохнуть и прийти в себя. — Коли сама не проснусь, не сочтите за труд — разбудите.
Я встала, отмечая окончание разговора. Еще раз поблагодарив за обед, поднялась в комнату, уголком глаза отметив, что Алис куда-то исчезла. Шатаясь, добрела до кровати и рухнула, уткнувшись лицом в подушку. И сразу же провалились в бездонную тьму, в которой не было сновидений…