Искоса я бросила взгляд на моего соседа. Была ли хорошей идея воспользоваться помощью изгоя? Или следовало хладнокровно дождаться в поселке, пока растает перевал? Сбежать по тракту… оставляя за спиной пылающий костер. Хватит заниматься самообманом, Ланка! Я не жалею, что вмешалась в расправу жителей Шахтенок над драконом, попросту не могла поступить иначе. Но, Хаос, как же он меня раздражает!
Живот недовольно забурчал. Я отвлеклась от тревожных раздумий, решив позаботиться о хлебе насущном. Телу нужны силы, а от вертящихся в голове мыслей все равно никакого проку.
— У нас есть что-нибудь пожевать?
— В твоей сумке сухари и вяленое мясо, — Рик изучал облупившиеся носки сапог, тоже о чем-то задумавшись. Я лениво потянулась за сброшенным мешком, распутала завязки, подозрительно покопалась в содержимом.
— Это все?! — моему праведному негодованию не было пределов: от запасов, старательно приготовленных в дорогу, осталась едва ли десятая часть. Настроение окончательно рухнуло: мало того, что моим спутником по злой насмешке судьбы оказался самый противный из Западных завоевателей, так и съестного у нас практически нет.
— А ты собиралась тащить провизии на целую сотню? — меченый выхватил сверток, не мудрствуя, отломил кусок мяса. — Без еды человек способен прожить целый месяц, а вот без головы — всего несколько секунд.
— Нет. Но я думала… — а точнее, не думала, Лана, совершенно не представляла, во что выльется твоя очередная авантюра.
— Хехух хохе хумал ха в хуп хохал.
— Что? Не разговаривай с набитым ртом, я тебя не понимаю, — обреченно глядя на черствый сухарь, огрызнулась я. Определенно, я против всяких диет и лечебного голодания.
Меченый прожевал, проглотил.
— Ты меня и так не понимаешь. Рассказывай.
— О чем? — я все еще уныло изучала свой скромный обед, тоскливо вспоминая о кровяной колбаске, моченых яблочках и малосольных огурчиках, брошенных в навьюченных на кобылок сумках.
— Уж не о сотворении мира. И не о твоем несчастном детстве.
— Почему это оно было несчастным?!
Меченый только отмахнулся.
— Рассказывай, кто за тобой охотится? Кому и почему понадобилось убивать такого бестолкового птенца? И как ты одна, без охраны, очутилась на дорогах мира людей?
Я скрипнула зубами, досчитала до десяти, успокаиваясь. Не злись, Лана. Игнорируй. Он не достоин, чтобы на него тратить нервы. Широко улыбнувшись (надеюсь, ослепительно, а не глупо), я созналась.
— Понятия не имею! — Рик терпеливо ждал продолжения. Я секунду колебалась, прежде чем решилась раскрыть подробности. — Я самовольно ушла из Южного Храма. Год назад меня ни с того ни с сего попытались послать на свидание с Хаосом. Убийца… убийцы, — поправилась я, невольно вздрогнув, — не преуспели. Но и рассказать ничего не смогли — охрана перестаралась.
— Может, я ошибаюсь, — вкрадчиво уточнил меченый. — Но вместо того, чтобы поручить расследование дворцовой страже, обученной вести бой и натасканной искать скверну, ты захотела сама разобраться?
Захотела? Честнее, в панике сбежала. А потом мне не дали вернуться огрызки гордости и самоуважения. Если я не способна защитить саму себя, откуда мне взять силы, чтобы оберегать Южный Предел? Да и не могла я жить по-прежнему. Видеть в каждой тени угрозу. Смотря в глаза друга, постоянно подсознательно остерегаться нападения. Не верить никому. Невыносимо!
Получится ли у меня победить? С каждым днем, с каждым новым покушением я все больше сомневаюсь в успехе. Враг скрытен и силен, он постепенно подбирается ко мне. А я безрезультатно топчусь на месте, теряя драгоценное время. После целого года скитаний у меня по-прежнему очень мало информации.
Но меченому о моих терзаниях сообщать не обязательно.
— Да. Не желаю ждать очередного удара в спину.
Дракон картинно схватился руками за голову, простонал.
— Хаос, кого ты мне послал? — Рик поднял взгляд, вынес вердикт. — Ты идиотка, жрица!
Я вскочила. Это уже никуда не годится! По моему следу крадутся опытные убийцы. Я вынуждена пятый месяц мириться с пробирающим до костей холодом. А никчемный предатель, из-за которого я очутилась в этом лесу, голодная, не выспавшаяся и совершенно не представляющая, что делать дальше, еще смеет открыто оскорблять и унижать меня?! Не позволю! Чаша моего терпения внезапно оказалась переполнена, раздражение выплеснулось наружу. Рука ушла в замах, чтобы отвесить негодяю пощечину, и замерла, перехваченная сильными пальцами.
Дракон прищурился. Взгляд у него стал нехороший, оценивающий.