«Уеду жить на море, – мелькнула мысль. – Надоело мерзнуть. Живем, как пингвины! Сколько можно?»
Стараясь не шуметь, Макс открыл калитку, постоял, глядя по сторонам, и пошел к березе. Рядом, разумеется, никого нет. Пролетели мимо две машины и пропали за поворотом дороги.
В домах за заборами светятся окна, слышны голоса, музыка и смех. Пусто на улице, во дворах, в душах людских. Все уже и думать забыли о Мишке. Если и вспомнят, то лишь как страшилку – коллегам рассказать.
Увозили пацана живого, сказали, что шок и кровопотеря, но мальчишка крепкий, выдержит. А насчет руки врач говорить отказался, буркнул что-то вроде «время покажет» и закрыл дверцу.
«Надо было добить ее, – подумал Макс, в котором запоздало проснулся инстинкт самосохранения. – А если эта тварь выживет, а бабка ее снова выпустит погулять? Ерунда!»
Макс перебежал дорогу, постоял, приглядываясь издалека к березе, забору и зарослям крапивы. Никого, и это нормально, очень хорошо. Макс подошел к дереву, припоминая, как стоял, когда стрелял в Мотьку, прокрутился на месте, прикидывая, куда мог улететь «макаров», и шагнул к забору.
Он включил маленький фонарик-брелок, посветил, раздвигая ногой жгучие стебли, вороша ветки и разный растительный хлам. Вроде сюда его кинул. Пистолет еще об забор грохнулся.
Макс наклонился над характерно изогнутой коряжкой, но сразу понял, что обознался. Он шел, пригибаясь, вдоль забора, замирал от каждого звука и поминутно гасил фонарик, шарил в темноте руками наугад, чертыхался от прикосновения жгучих стеблей, снова светил и полз дальше, пока не уткнулся в изгиб забора.
Пистолета не было, зато нашлась одна гильза. Макс перебросил ее через соседский забор, пролез по зарослям еще раз, вернулся к березе, постоял, все хорошенько припоминая. Он представил себе точную траекторию полета ствола, снова уперся в забор и даже разглядел в свете фонарика небольшую вмятину на профнастиле.
Макс перерыл все, что лежало под ногами, наполовину выдрал из земли лохматую кочку, нашел вторую гильзу, закопал ее поглубже. Он весь перемазался в глине, выбрался из зарослей, весь облепленный сухой травой и листьями, и тупо смотрел на забор.
«Быть того не может», – эта глубокая мысль уже минут пять крутилась в голове.
Тем не менее дело обстояло именно так. «Макаров» исчез. Макс был готов поклясться, что искал хорошо, даже очень, что называется, землю рыл. И ничего!..
«Еще раз! – приказал он себе, стараясь не замечать морозца, бегущего по хребту. – Получается, кто-то видел меня с пистолетом в руках, разглядел, как я стрелял и куда скинул ствол. Потом этот тип и нашел пистолет. Нет, ерунда. – Макс снова шарил в зарослях. – Никого не было, ты же помнишь. Точно, все соседи сидели по норам и ждали развязки. Выстрелов тоже никто не слышал, а сосед с лопатой прибежал, когда все уже закончилось».
– Что потерял?
Макс развернулся рывком, поднял фонарик, посветил перед собой. Спиной к березе стоял какой-то незнакомый мужик, высокий, поджарый, в темной одежде. Руки в карманах, голова чуть наклонена, темные короткие волосы растрепаны, высокие скулы, узкий подбородок. Смотрит насмешливо и даже с легкой издевкой, еле заметно улыбаясь при этом.
На вид ему было тридцать с небольшим. Держался он спокойно, говорил чуть врастяжку, точно лень ему было, но улыбку то ли не мог сдержать, то ли не старался.
– Что потерял, спрашиваю? Не «макаров» с глушаком?
Макс выключил фонарик, убрал в карман. Страха не было, как и удивления. Вместо них появилось странное облегчение. Вот и решилась задачка, теперь понятно, кто постарался.
А раз лыбится так паскудно, значит, в теме товарищ. Как дальше быть, пока не совсем ясно.
– Какой «макаров»? – изумился Макс. – О чем ты, дядя? Мне отлить надо. Отойди, я стесняюсь. – Он отвернулся к забору, потянулся к поясу джинсов, а сам насторожил уши, прислушиваясь к звукам за спиной.
Еще есть шанс выдать себя за пьяного и быстро убраться отсюда. Благо и запашок имеется, и свидетелей нет. Пусть найдут того, кто Макса Добровольского с «макаровым» в руках видел, а потом и предъявляют. Да этот узкомордый фрукт и на мента-то не похож, на гопника скорее.
Послышались тихие шаги по траве, что-то хрустнуло, и Макс обернулся. Человек стоял в паре шагов позади, по-прежнему держал руки в карманах и продолжал улыбаться.
– Ты тут уже четверть часа лазишь, – сказал он. – У тебя понос, что ли, или наоборот?
Макс медленно развернулся, чуть согнул руки в локтях. Все, шутки кончились. Этот олень тут не просто так пасется. Четверть часа… да, примерно так и есть. Значит, он стоял где-то в стороне и наблюдал за крапивой, и не просто так топтался, а ждал.