Адвокатша что-то быстро писала в своем блокноте, на Макса не смотрела, зато часто поглядывала на судью. Та позволила обвинителю ознакомиться с документом, убрала его в папку и перешла к прениям сторон.
Макс отстраненно наблюдал за происходящим и все ждал, когда в деле появится «макаров», результаты баллистики и все такое. В нем крепло и росло поганое чувство, что он игрушка, заброшенная в угол за ненадобностью. День лежала, два, неделю, а потом о ней вспомнили, вытащили из пыли и паутины на белый свет, отмыли и посадили в центр стола.
Теперь все на нее любуются, разглядывают так со всех сторон, будто ничего краше в жизни не видели. Игрушка… Интересно, это они все всерьез – и отвертка, и экспертиза, и свидетель?..
– Чем вы убили собаку?
Судья, адвокатша, свидетель, обвинитель смотрели на Макса. Под их взглядами он чувствовал себя так, будто голым в метро в час пик оказался. Адвокатша зажала ручку в кулак и пару раз с силой воткнула колпачок себе в ладонь. При этом она глядела куда-то вбок с совершенно равнодушным видом.
Да тут и без ее сигналов все было понятно.
Макс ответил, чувствуя себя персонажем дурной комедии:
– Отверткой. Хотел ломом собаке башку проломить, но не нашел. Пришлось взять первое, что попалось под руку.
Ну да. Так ведь все и было. Правда, под руку тогда попалась отнюдь не отвертка.
– Спасибо.
Судья объявила прения сторон, но прошло все как-то вяло. Обвинитель отбивался от адвокатши, у которой точно второе дыхание открылось. Она сама толком ничего не поняла, просекла лишь одно – декорации изменились. Теперь эта дамочка крыла аргументы обвинения своими доводами в точности, как бык овцу.
Судья послушала их минут пять, потом заявила, что хватит. Мол, суд удаляется на совещание.
Адвокатша воинственно поглядела на Макса и уставилась на дверь, куда удалился суд. Она тут же открылась. Судья вернулась на место, положила папку на стол. Всех присутствующих заставили подняться.
– Именем Российской Федерации…
Судья назвала число, месяц и год и принялась зачитывать приговор.
«Обалдеть! – подумал Макс. – Уже начало августа, а я и не заметил. Мы с Настей перед свадьбой к ней домой собирались, с родителями знакомиться, в море плавать. Хотя какое террористу море?! Да и свадьба тоже накрылась. Неделя уже как дата росписи прошла».
– Исследовав, проанализировав и оценив все представленные обвинением доказательства, суд пришел к выводу, что органы следствия не собрали бесспорных доказательств вины Добровольского Максима Сергеевича в причастности к преступлению по статье двести пятой. Выводы о виновности подсудимого носят предположительный характер. Смертельное ранение животному, представляющему общественную опасность, было нанесено предметом, не представляющим опасности для окружающих, а обвиняемый не превысил пределов необходимой самообороны…
Макс пропускал слова судьи мимо ушей, смотрел в окно, на золотые ветки тополя за давно не мытым стеклом. Он чувствовал себя уже не игрушкой, а жуком, муравьем или тому подобной мелкой тварью. Она бежит по гладкому столу, а кто-то сверху разглядывает ее, раздумывая, прихлопнуть или пощадить?
Не обнаружено, значит. А «макаров» куда делся, а пули?
– На основании вышеизложенного суд постановил: по предъявленному обвинению в совершении преступления, предусмотренного статьей двести пятой Уголовного кодекса, признать невиновным и оправдать его в связи с непричастностью к совершению преступления. Меру пресечения – содержание под стражей Добровольского – отменить, освободить его в зале суда. Добровольский имеет право на реабилитацию, а также право на возмещение имущественного и морального вреда в порядке, предусмотренном законом. Вещественные доказательства – отвертку – хранить при деле.
«А это еще зачем?» – Мысль была глупее некуда, но, кроме нее, в голову ничего не приходило.
Открылась клетка, конвой моментально свалил, свидетель выскочил из зала следом за ним, судьи и след простыл. Осталась только адвокатша.
Она заглянула в открытую дверцу, улыбнулась и поманила Макса к себе. Он вышел, плохо соображая, что сейчас такое произошло и вообще как это называется, а адвокатша уже жала ему руку.