— Отец, как ты думаешь, не помянут мне, что я вроде как по твоей протекции поступил.
— Ты поступи сначала.
— Я поступлю, не бойся.
— Кто ж помянет? Никто не знает.
— Это верно… А ты не помянешь?
— Я не должен. Ты, Женька, особенно-то не копайся. Ты так рассуди: если у тебя все хорошо будет, если ты штаны даром не просидишь и образование на пользу обернется, значит, все было по совести. Ну, а если что не так, тебе я, конечно, не помяну, а себя упрекать буду. Тем более что скоро не только за себя отвечать придется.
— Почему?
— Я вот сегодня шел по городу и думал: какую вам с Леной комнату к свадьбе оставить? Твоя вроде мала, свою отдавать жаль. Однако, думаю, ничего не попишешь. Сын женится, не комар начихал.
— Понятно… — Женя опустил голову. — Ты дома, был, да? Я заметил, что-то ты очень быстро в передней тогда появился. И вид у тебя был не с улицы. Ты не думай, отец, я ведь собирался тебе и маме сказать. Просто, все еще не решено, мать у нее… Ну, сам понимаешь. Я бы посоветовался.
— Меня ты можешь просто в известность поставить, — серьезно сказал Жернаков. — Человек ты взрослый, жить тебе… А вот с матерью уж постарайся как-нибудь по-другому, чтобы она хоть не поняла, что ты без нее решил.
— Я постараюсь, отец. — Он робко улыбнулся и предложил. — Слушай, давай я машину стиральную посмотрю, а то тебе опять разгон будет.
— Посмотри. И в сарае, кстати, прибраться надо. Еще кое-что сделать. У меня послезавтра отгул кончается, мать скажет, что мужика вроде как в доме и не было. — Он заглянул через плечо сына на лежавший перед ним медный лист. — М-да… кособочит маленько. До чеканки тут еще далеко. Что-то мы не додумали.
— Вообще-то, отец, можно и консультацию получить. Чего гордиться? Опыт перенимать надо. Павел из больницы выйдет, все толком объяснит.
— А он здесь при чем?
— Так он этим знаешь как занимается? Ну, не всегда, конечно. Ты в ресторане «Волна» был? Он там весь интерьер им сделал.
— У Казаряна?
— Ну да… Ему говорят: «Давай мы с тобой договор заключим, заплатим, как положено», а он надулся: «Мне тут работать, мне самому, может, приятно, чтобы рабочее место красивым было».
— Ишь общественник, — усмехнулся Жернаков. — То-то мне Казарян говорил, что все даром обошлось. Угостил, говорит, раз или два… Уважения к труду нет. Ну, ладно. Как он там?
— Ничего. Врачи говорят — испугом отделался. Аппетит, как у слона.
— Значит, порядок, — улыбнулся Жернаков. — Оклемается. Ты мне скажи, Женя, как такое получиться может? Я, когда узнал, что это Павел, растерялся даже сначала. Но потом думаю: выходит, из человека человеческое до конца не вытравишь, как ни старайся.
— А я не удивился, — сказал Женя. — Он парень отчаянный, смелый. Только он просто не знает, куда себя приткнуть.
— Верно. Говорил я с ним… Только плохо как-то. Надломился парень. Теперь бы вылечить его. Знаешь, если кость прочно срастется, то это навсегда, даже захочешь сломать, не выйдет.
— Так то кость, — сказал Женя.
— Я понимаю. Это я для сравнения. Будешь у него — привет передавай. А сейчас давай потрудимся еще маленько. Получится — Касимову подарим. Похож на него, правда?
День пятый
Пятница выдалась дождливая. Над Каменным Венцом собрались белесые тучи, а это значит — быть снегу.
Жернаков с утра еще немного повозился с чеканкой, потом до обеда паял радиатор. Может, к завтрашнему дню и распогодится, а не распогодится, все равно надо на базу отдыха съездить, Бадьянова навестить, грибов подсобрать хоть немного. Настя ворчит, что у Артура полные кадушки, а ей на рынке покупать приходится. Да и дела кое-какие накопились: ребята жалуются, что рыбозавод спускает в реку отходы.
А еще исхитриться надо сегодня до вечера к зубному врачу успеть. С понедельника тянет. Страх перед этими врачами — признаться стыдно. Хорошо было, когда в больнице лежал: пока печень лечили, всего подлатали. По мелочам, правда. Сказали: если бы не ваша печень, вам бы штангой самой тяжелой заниматься можно.
Починив радиатор, он еще немного повозился в гараже, потом присел возле дома на лавочке. Настя должна с работы возвращаться, вместе в магазин сходят: завтра за город ехать, не с пустыми же руками.
— Жернаков? — подошел к нему пожилой мужчина в кожаной куртке. — Ну да, Жернаков! Привет! Ты же здесь работаешь, я забыл. Сергей я. Не узнаешь?
— Садись, Сережа, — сказал Жернаков. — Как же не узнаю? Хоть и стареем понемногу, а все те же…
Он пододвинулся, освобождая место. Узнал он его скорее по разговору. Это был тот самый парень, что плыл с ними когда-то на «Джурме» и все докучал Ламашу разговорами о людях и овцах. Сергей, правда, за это время вошел в годы, но был все еще подвижным и бойким.