Заводская база отдыха — лучшего названия почему-то никто не придумал — представляла собой по сути дела спортивно-туристский городок, где и зимой и летом можно было заняться, чем душа пожелает: хочешь — рыбу лови, хочешь — с гор на лыжах катайся, хочешь — в домино, а хочешь — лежи в гамаке да книжку почитывай.
Жернаков так и собирался сделать, только у него ничего не вышло. Пришел Бадьянов, потом Кулешов на мотоцикле приехал, потом Галка Замятина с ребятишками; образовалось общество, которое потребовало жарить шашлыки и печь картошку. Одним словом — получился пикник. Правда, Настя все же ухитрилась насобирать грибов.
…А поздним вечером, часов в одиннадцать, когда все уже почти угомонились в своих дощатых домиках, Жернакова разбудил стук в дверь. На пороге стоял начальник цеха Бучкин, озабоченный и серьезный.
— Я за тобой, — сказал он. — За тобой я, Петр Семенович. Дела, понимаешь…
— А какие дела? — сонно спросил Жернаков. — Ты чего среди ночи по домам бродишь?
— Рад бы не бродить, да конфуз может получиться неслыханный. На всю область может получиться конфуз, не говоря уж, что на весь Тихий океан. Запороли там ребята кое-что. Все сделали, как положено, двумя руками расписаться не стыдно, и вот — конфуз… А «Дальний» завтра утром снимается. Касимов говорит — стратегическое задание у них.
— Касимов далеко пойдет, — сказал Жернаков, одеваясь. — Ладно, поехали, чтобы конфуза не было. Работа сложная?
— Да уж не стал бы тебя зазря беспокоить.
До города их вез Сергей: успел уже оформиться на машину. Снова напомнил, что племянника приведет.
— Веди, веди, — согласился Жернаков, — а то Бучкин меня уже упрекает, что я учеников не имею.
В цехе они застали Тимофея, Замятина и Колю Рыбалко. У Рыбалко синяк под глазом вздулся до невероятных размеров и полыхал сине-зеленым пламенем.
— Подрался, что ли? — хмуро спросил Жернаков.
— Куда там! Вот она, зараза. — Он протянул замысловатый кусок железа. — Я ее как нажал, а она меня как свистнет!
— Работнички! Авангард, черт вас дери! «Нажал…» Ты нажмешь, переборки треснут! Первый раз, можно подумать.
— Да ладно, отец, — сказал Тимофей. — Аврал ведь. Ты же сам против авралов, знаешь, какая работа бывает, когда торопишься. Зато все остальное на высшем уровне сделано. Гарантию им на две кругосветки даем.
— Мать одну оставил, она теперь неделю мне вспоминать будет, — все еще ворчал Жернаков. — Где работа, показывайте.
— Да вот же она. — Бучкин кивнул на небольшую округлую деталь, завернутую в промасленную тряпку. — Надвое переломилась.
— Ага, — Жернаков повертел деталь в руках, посмотрел на Бучкина. — Ну, Алексей Иванович, ты что-то совсем зарапортовался. Сложная работа! Да эту фитюльку тебе кто угодно выточит. Ты у меня на дне рождения что говорил? Ты говорил — нечего козлом прыгать! Вот и Тимофей свидетель, как ты меня все призывал беречься да остерегаться, а тут я тебе мальчишка, кузнечик — из кровати скок! Было бы чего ради.
Жернаков действительно рассердился. Понятное дело, когда по нужде беспокоят. А тут прямо насмешка, иначе не назовешь. Сам распустил, конечно, сам слабину дал.
— Ладно! — сказал он в сердцах. — Коли приехал, чего теперь. Тащите кто-нибудь поковку.
— Нету поковки, — смиренно сказал Бучкин. — Какая же поковка, Петр Семенович? Деталь-то не серийная. Была бы поковка, ты бы сейчас второй сон досматривал.
— Вот так, отец. — добавил Тимофей. — Выкручиваться надо.
Злость у Жернакова как рукой сняло. Такого он не ожидал. Одно дело — работать по заготовке, которая вчерне уже повторяла все контуры будущей детали, другое дело — точить из цельной болванки. Тут не раз подумаешь.
— Ну? — спросил Бучкин.
— Что «ну»? Давайте-ка гуляйте.
— А успеешь?
— Идите, идите! — повторил Жернаков. — Мне думать надо. Я не могу, когда люди…
Оставшись один, Жернаков прежде всего поставил чайник. Даже не потому, что ему надо было вздернуть уставшие за день нервы, а скорее по старой, еще со времен Горина, привычке. Когда они работали по ночам, чайник всегда кипел, фыркал, и ему вторили старые-престарые часы на стене. «Павел Буре», кажется. Они тоже фыркали, вздыхали, отчаянно пытаясь хоть раз правильно пробить время.
Часы стояли. Жернаков поднял крышку, перевел стрелки, потом в маленьком ящике внизу отыскал ключ и завел пружину.