Обязанности в традиционном браке распределялись на основании четко устоявшихся гендерных ролей и разделения труда. Пока каждый из супругов выполнял свои обязанности, союз считался удачным. «Он усердно работает. Он не пьет. Он нас обеспечивает». – «Она хорошо готовит. Она родила много детей. Она поддерживает порядок в доме». В такой системе гендерное неравенство было закреплено законом и зашифровано в культурном генетическом коде. Выходя замуж, женщины отказывались от своих прав и собственности и фактически сами становились собственностью мужа.
Стоит подчеркнуть, что до недавнего времени супружеская верность и моногамия не имели ничего общего с любовью. Они были залогом патриархии: женщины должны были хранить верность, чтобы блюсти чистоту рода и поддерживать порядок наследования – какие из детей мои и кто получает коров (или коз, или верблюдов) после моей смерти. Беременность подтверждала материнство, но без тестов на отцовство мужчина мог всю жизнь мучиться, когда его единственный сын и наследник оказывался блондином, в то время как в его роду не было ни единого светлого волоска. Девственность невесты и моногамия жены были крайне важны для защиты его чести и родословной.
Для женщины похождения за пределами брачного ложа были крайне рискованными. Она могла забеременеть, подвергнуться публичному унижению или вовсе лишиться жизни. В то же время не стоит и говорить, что в большинстве культур мужчина обладал негласной свободой ходить на сторону, что не влекло за собой практически никаких последствий. Более того, существовал целый букет теорий о маскулинности, которые оправдывали его склонность пробовать новое. Двойные стандарты столь же стары, как и сама неверность.
«Я люблю тебя. Давай поженимся». На протяжении истории эти две фразы почти никогда не шли бок о бок. Все изменил романтизм. В конце восемнадцатого и начале девятнадцатого века, когда общество менялось под воздействием промышленной революции, изменилось и представление о браке. Постепенно он превратился из экономического союза в союз двух сердец – партнеров стали выбирать свободно, не из чувства долга, а на основании любви и привязанности. Переместившись из деревень в города, люди стали более свободными, но вместе с тем и более одинокими. Западную цивилизацию стал беспардонно завоевывать индивидуализм. Выбор партнера теперь был сопряжен с романтическими стремлениями, призванными противостоять растущей изоляции современной жизни.
И все же, несмотря на эти перемены, некоторые социальные нормы оставались незыблемыми до середины двадцатого века. Брак по-прежнему считался союзом на всю жизнь; женщины экономически и юридически зависели от мужей; религия определяла мораль и диктовала правила поведения; разводы были редки и подвергались осуждению и поруганию. Кроме того, верность супругу оставалась обязательным условием брака, по крайней мере для женской части общества.
Живя в пятидесятых, Мария прекрасно понимала, что ей не из чего выбирать. Она выросла в мире, где было всего четыре типа мюсли, три телеканала и двое лично знакомых ей мужчин, годившихся в мужья. В новинку было то, что она вообще имела право голоса при выборе партнера, ведь даже сегодня более 50 процентов браков в мире заключаются по договоренности.
Хотя она любила своего мужа Кеннета, сексом они занимались в основном ради продолжения рода. «Честно говоря, родив четверых детей за шесть лет, я ужасно устала», – говорит она. Когда время от времени Мария исполняла свои супружеские обязанности, о наслаждении не шло и речи. Кеннет, которого она называет «порядочным и щедрым человеком», не знал всех тонкостей женской природы, да и не догадывался, что их вообще стоит знать. Однако ни их унылые сексуальные отношения, ни его последующие компенсирующие завоевания не считались основаниями для развода.