В ее душе шевельнулось неприятное предчувствие, к которому примешивалась смутная тревога. Карен вздрогнула и поспешила выбраться из тесной кабины джипа. Если поторопиться, она успеет скрыться в своей комнате и благополучно ляжет спать, избежав объяснений.
— Спокойной ночи, спасибо за прогулку. — И она припустила к вагончику.
— Карен! — Роуэн, передвигавшийся семимильными шагами, уже стоял у входа на ее половину.
Она испуганно обернулась.
— Поговорим внутри. — Он отпер дверь и, пропустив Карен вперед, вошел за ней следом.
Она выпрямилась в полный рост и решительно встретила его взгляд.
— Слушаю вас.
Роуэн нахмурился, разглядывая ее облегающие брюки и грудь, почти незаметную под свободным кремовым свитером. Перехватив его изучающий взгляд, Карен невольно съежилась. От повисшей в комнате тишины звенело в ушах.
— Мне казалось, что при первой встрече я высказался достаточно ясно.
— О чем? — Ее голос дрожал от напряжения.
— О том, что я не приветствую близких отношений между сотрудниками. Я не знаю, как выразить свою мысль более откровенно.
— Побойтесь Бога, Роуэн. Ведь именно от вас исходила инициатива этого «сближения»!
Его темные брови сомкнулись, и Карен показалось, что температура в комнате упала еще на несколько градусов.
— Разве? Тогда я должен перед вами извиниться. Насколько я понимаю, вы обязуетесь не допускать повторения.
— Я?! — протестующе воскликнула Карен. — Ведь это вы меня поцеловали!
Она внезапно умолкла. Господи, она весь вечер старалась выбросить из головы воспоминания о тех чувствах, которые пробудил в ней его поцелуй. Не может быть, чтобы он тоже не вспоминал о нем.
— Это разные вещи, — возразил Роуэн, мельком взглянув на баночки с косметикой, аккуратно выстроившиеся на ее столе.
— Разные? Чем же они отличаются?
— Я стараюсь избегать эмоциональных привязанностей.
Проигнорировав неуверенный тон, которым он произнес эти слова, и сквозившее в его взгляде желание, Карен ринулась в атаку:
— Вы хотите сказать, что отсутствие эмоциональной привязанности дает вам право целовать меня, но если я вам отвечу, это будет не по правилам?
Внезапно в ее памяти всплыли слова Торни: «Он знает толк в женщинах, но не позволяет себе увлекаться». Что ж, если Роуэн Марсден решил развлечься, втянув ее в свои игры, пусть подумает хорошенько. С ней этот номер не пройдет, она выведет его на чистую воду, и притом немедленно.
Карен выпрямилась в полный рост и вытянула руки по швам.
— Я достаточно взрослая, чтобы решать… — Неожиданно она умолкла, обнаружив, что он каким-то образом ухитрился оттеснить ее в угол. Забыв от ярости все, что хотела ему сказать, она молча стояла перед ним.
Роуэн шагнул к ней и взял ее за подбородок, заставив смотреть ему в глаза.
— Что вы собираетесь решать? — вкрадчиво поинтересовался он. — Нужен ли вам любовник? — В его глазах вспыхнула откровенная злость и какой-то… хищный огонек. Он угрожающе навис над ней, как охотник, настигший свою добычу. — Тогда почему вам не подхожу я? Впрочем, при условии, что вы согласны придерживаться местных правил — никаких привязанностей.
Судорожно хватая ртом воздух и спотыкаясь, Карен попятилась за стол.
— Вы! Вас я не выбрала бы ни за что… — Она вся дрожала, из горла вырывался хриплый шепот: — Убирайся из моей комнаты!
Комната содрогнулась от его низкого гортанного смеха. Роуэн отвернулся и шагнул к двери, разделявшей смежные половины вагончика.
— Поживем — увидим. Мне кажется, вы измените свое мнение, Карен. — Он вошел в ванную и захлопнул за собой дверь.
Все еще дрожа, Карен услышала, как из душа полилась вода. Его высокомерие казалось ей поистине безграничным. За какие-нибудь пятнадцать секунд он сумел показать ей, что видит в ней не дипломированного инженера, а жаждущую любви самку. «Как будто перед ним не человек, а только тело», — подумала она, выдернув ночную рубашку из ящика стола и швырнув ее на постель. Он сводит все к элементарному совокуплению. И никаких привязанностей. Он не имеет права так разговаривать с ней. Кто мог подумать, что английский джентльмен способен вести себя как настоящий дикарь?
Карен закрыла глаза. Своей напускной яростью она стремилась скрыть от себя правду. Она знала, что никто и никогда не целовал ее так, как он. От желания у нее ныло все тело. Что в нем такого? Неужели он действительно не испытывает к ней никаких чувств, видя в ней лишь источник наслаждения?