— Полагаю, нас ждет суровая зима, — заметила миссис Марсден, — в воздухе уже чувствуется морозец.
— Думаю, прогнозы преувеличивают, — отозвался Роуэн, по-прежнему наблюдая за Карен.
Карен не могла есть, изо всех сил пытаясь сосредоточиться на общей беседе, Мэри унесла ее тарелку почти нетронутой.
— Раньше Роуэн не баловал нас своим присутствием, — заметил мистер Марсден за кофе. Карен сразу же догадалась, что эта реплика предназначалась для ее ушей. — Я думаю, вы нравитесь ему, Карен. Так же как и нам с миссис Марсден.
— Я с удовольствием погостила у вас, — улыбнулась Карен.
— И только? — хмыкнул мистер Марсден. — Признаться, я думал, что нашему старому дому тоже удалось вас очаровать.
Карен прикусила нижнюю губу:
— Так и есть. Я действительно полюбила усадьбу. Здесь так много укромных уголков и таинственных переходов, но больше всего мне нравится сад.
— Я так и думал. Я часто видел, как вы читаете там по утрам, но не решался вас беспокоить. — Он похлопал ее по руке.
После ужина мистер Марсден увел Карен в библиотеку, а Роуэн ушел под руку с матерью.
— Да, моя дорогая. Ваше пребывание здесь принесло нам большие перемены. — Мистер Марсден окинул комнату задумчивым взглядом. — В каком-то смысле вы вернули нам сына.
У нее перехватило дыхание. Неужели это действительно ее заслуга? Неужели она внесла в их жизнь серьезные перемены, сравнимые с теми, которые произошли в ее собственной жизни после встречи с Роуэном?
— Я всегда навещал вас, — возразил Роуэн.
— Не спорю, время от времени это случалось, — с упреком ответила ему мать, — но одного факта твоего присутствия нам недостаточно, мы ждем от тебя большего. К тому же чаще всего ты вел себя так, будто предпочел бы находиться где угодно, только не здесь.
— Неужели я действительно так себя вел? — помедлив, произнес Роуэн. — Что ж, впредь я буду более внимательным к деталям и позабочусь о том, чтобы ничто не отвлекало меня от вашего общества.
— Это было бы чудесно, дорогой. И не забудь привезти с собой Карен.
Неожиданно Карен начало казаться, что все это какая-то ошибка. Родители Роуэна даже отдаленно не представляли себе, какие чувства она испытывает к их сыну и какие запутанные отношения их связывают. Ее сердце трепыхалось, как пойманный в капкан кролик, раздираемое то смертельной тоской, то безграничной радостью. Карен осторожно освободила ладонь из-под руки мистера Марсдена.
— Мне кажется… я немного устала.
Внезапно рядом с ней возник Роуэн.
— Я обещал Рою, что вы не будете переутомляться. Вы готовы удалиться к себе в комнату?
Первым ее побуждением было отказаться, но она подавила это желание и пожелала всем спокойной ночи. Карен слишком устала, чтобы спорить, поэтому молча позволила ему проводить себя в спальню.
У дверей он обернулся и посмотрел на нее.
— Отец с матерью рады вам, Карен. И я тоже. — Не успела она осознать, что происходит, как он взял ее за плечи и поцеловал в лоб. — И я тоже, — повторил он. Роуэн не отрываясь смотрел на нее, и его глаза потемнели от желания.
Ее плечо горело под его рукой. Дрожа, она опустила глаза.
— Карен, я…
Она замерла.
Роуэн шумно выдохнул.
— Нет, ничего. Спи спокойно, увидимся завтра утром.
Глубокой ночью Карен услышала над головой шаги — Роуэн ходил по своей комнате. Она долго лежала без сна, прислушиваясь. Может быть, он думает о ней? Когда они прощались у дверей, он хотел ей что-то сказать, но в последний момент передумал. На следующее утро она обнаружила под дверью записку. Роуэн вернулся на участок.
У Карен стало тяжело на сердце. Она вспомнила, как он смотрел на нее, она знала, чего он хотел. Он снова отступил.
Мэри принесла поднос, и Карен вышла в патио. Есть не хотелось, но она все же заставила себя проглотить яичницу-болтунью. Рассеянно блуждая взглядом по далекой полоске леса, Карен снова задумалась над приближающимся отъездом. Над садом возвышалась голубятня, и Карен задумчиво следила за тем, как изящные птицы слетают на лужайки в поисках завтрака.
Она представила, как они с Роуэном могли бы бродить по этим местам, как они могли бы любить друг друга на массивной дубовой кровати.
«Святые угодники!» — подумала она, окидывая взглядом дом, она должна обуздать свое воображение. Роуэн так переменчив. Он вечно поражал ее своей способностью мгновенно воспламеняться, а в следующее мгновение становиться холоднее льда, обнадеживать ее и снова отталкивать. Он будто намекал на что-то, внушал ей надежды, а потом ускользал. Они ступили на неверную дорогу, которая никуда не ведет.