…Боль…ослепительно-алая…
Я легкомысленно тряхнула головой, отгоняя чужое воспоминание.
— А вдруг? Никакой ответственности, никто не твердит про честь клана. Иди, куда хочешь, занимайся, чем нравится! Красота! — продолжила я воодушевленно нести полнейший бред.
— Жрица, не мели чепуху! — в голосе дракона появилось раздражение, обрадовавшее меня. Злящийся Рик гораздо привычнее Рика виноватого. — Ты не понимаешь…
Меченый подозрительно прищурился. Догадался.
— Лана?
— Мир? — я улыбнулась. Раскрыла ладонь, как часто делала в детстве, когда после очередной ссоры с Крисом нам надоедало дуться по разным углам, и мы решали, что играть вместе гораздо интереснее, чем поодиночке.
— Уверена? — дракон не спешил принять протянутую руку, словно боялся, что я передумаю в последний момент.
— Ничего страшного ведь не случилось, — повторила я его слова, которыми он успокаивал меня несколько минут назад.
— Я…
— Ты спас меня.
— Этого мало, — с сомнением покачал он головой. — Я просто исправлял свою ошибку.
— Этого достаточно.
***
После обеда началась гроза. Горизонт за каких-то полчаса затянуло черной мглой, превратив яркий летний день в серые сумерки, разрываемые ветвящимися верстовыми змеями молний. Одна неосторожно вспорола брюхо одутловатых разжиревших туч, обрушив на землю настоящий ливень. Тяжелые капли воды барабанили по крыше шалаша, служившего нам убежищем, по траве и листве, рождая монотонный усыпляющий шелест. Мутные потоки воды, перемешанные с песком и землей, устремлялись вниз по склонам, вливались в бурлящую, вскипевшую пузырями реку, бегущую на дне оврага.
Я прижималась к теплому боку недовольной кошки и сонно, устало жмурилась.
В летней грозе есть особое очарование, отличающее ее и от унылой затяжной осенней мороси, и от веселых вешних дождей. Завораживающая необузданная ярость неукрощенной природы.
— Сильные ливни быстро заканчиваются, — заметил Рик, бережно баюкая раненную руку.
Алис, обиженно свернувшаяся в клубок, скептически покосилась на него и вновь отвернулась. Все-таки иногда у больших кошек есть преимущество — после долгих уговоров и упрашиваний Спутница согласилась поработать ездовым животным и прокатить северянина, хотя и не испытывала от моей идеи никакого удовольствия, что и выражала всем своим видом. Начавшийся дождь настроение ей не улучшил: как и любая другая представительница семейства кошачьих, Алис терпеть не могла сырость.
— Сегодня мы уже никуда не пойдем, — пустующая охотничья стоянка, на которую повезло наткнуться нашей необычной компании, располагалась верстах в четырех от места прошлой ночевки, но даже это небольшое расстояние далось нелегко. — Переночуем здесь, хорошо? А завтра я попробую раздобыть еды.
Рик неопределенно хмыкнул, правильно ставя под сомнения мои охотничьи способности. Я и сама не сильно рассчитывала на успех предприятия, но выбора не оставалось: последний, разделенный по-братски сухарь едва притупил чувство голода. Живот недовольно бурчал, я искала, чем отвлечься, чтобы не обращать внимания на его справедливые требования. Пальцы наткнулись на перстень из Восточного Предела. Украшение мешалось, натирало палец, периодически цеплялось за вещи и одежду, носить его было непривычно. В небе сверкнула молния, и сапфир подмигнул мне темно-синим всполохом.
— Рик, а ты уверен… насчет лорда Раскай?
С какой-то робкой надеждой я ждала отрицательного ответа, но на лице дракона, смотревшего на меня с тревожным сочувствием, не появилось и намека на сомнения.
— Да. У меня хорошая память на имена и даты.
— Но Харатэль не стала бы обманывать, — возразила я и осеклась: старшая сестра никогда открыто не говорила со мной об отце, умело уводя разговор в сторону, едва мы касались родственных уз. Из редких, небрежно оброненных фраз у меня сложилось впечатление, что я дочь Нейс тиа Ланкарра и Гардэна тиа Раскай. Хотя, если вспомнить, никто ни разу не подтверждал правдивость моих выводов.
Мать после смерти законного мужа нашла утешение в объятиях нового полюбовника? Тогда слова Кагероса приобретают смысл: я лиаро, Харатэль нет.
Нахмурилась. Я уже достаточно взрослая, чтобы избавиться от наивной веры в вечную любовь. «Жили долго и счастливо и умерли в один день» бывает только в детских сказках, но никак не в реальности. В подлунном мире измены и интрижки на стороне встречаются не реже, чем верность до гроба.
Но даже если моя мать горячо и искренне любила мужа, никто не вправе заставить красивую цветущую женщину носить вдовий траур до конца ее дней. Естественней, что со временем она встретит дракона или человека, который растопит лед печали по безвозвратно ушедшему в Последний Предел, заставит почувствовать тепло в груди. С кем она создаст новую семью, родит детей. Почему же тогда в душе поднимается раздражение и обида за лорда Раскай, которого я даже не знала?