Еще шаг. Страшно. Но мой добрый дух сказал не медлить. Был ли это он, Вано-Джованнечка, или у меня разыгралась фантазия в гудящей голове? И куда здесь идти, кроме как снова через арку? Проход завалили несколько обрушенных валунов, каждый чуть не до пояса. Я вскарабкалась на один, немедленно оцарапавшись острым сколом. Перебралась на второй. Обогнула третий. Еще немного, до центра Врат рукой подать…
— Эй, а ну слезай, сумасшедшая!!..
Кажется, это мэтр Ксавия, он один стоял к арке лицом. Я не стала оборачиваться. Еще полшага, вот на этот завалившийся камень. И тут нога моя соскользнула и, падая, я краем глаза заметила, как медленно разъезжаются губы мэтра Ксавии; как заторможенно, будто в смолу попал, движется его светлость… Все стало таким неторопливым, сонным, бесконечным. Завершить падение и то не удалось.
***
— Эй, а ну слезай, сумасшедшая!!.. — вдруг заорал Никас.
Ронард мгновенно развернулся. Ардина, грорш ее загрызи, почему он вообще позволил ей остаться внутри! И так еле на ногах стоит, на кой ее к рушащейся на глазах арке понесло?! В два прыжка он одолел половину расстояния до каменного завала перед тем, как с оглушительным грохотом рухнули остатки Врат, похоронив под обломками хрупкую фигурку.
Глава 41. Интальд
По мере того, как замедлялось мое падение, очертания предметов и людей смазывались, растворялись во тьме, утратившей даже те тревожные багровые проблески. Но кромешная тьма постепенно сменилась вечерними сумерками и я обнаружила себя стоящей в густой траве. Вокруг меня была равнина с редкими деревцами, вдали угадывался лес. Странно, но я не почуяла ни запахов, ни звуков. Головокружение прекратилось, ободранная рука не ныла, да и в целом я ощутила удивительную легкость в теле. Осмотрела ссадину и чуть не заорала — эй, а тело-то где? Рука просвечивала, травинки можно разглядеть.
- Здравствуй, дитя мое. Ты вовремя.
Высокий седой старец возник из ниоткуда. В странных одеждах, и такой же бесплотный, как я сама. Но что-то было такое в его благородных чертах лица, во взгляде, исполненном мудрости, что я моментально успокоилась.
— Это Вы звали меня? Где я?
— Звал. Хотя сила моя уже далеко не та, что была прежде. Я звал тебя двенадцать лет, и ты наконец пришла.
Пусть мода кардинальным образом сменяется не так быстро, не с годами, а скорее с десятилетиями, одежда этого старика была откровенно устаревшей. Такое не носили уже несколько сотен лет — я видела эти широченные пышные воротники и островерхие шляпы в учебниках по истории Империи. Древней истории.
— Вы… Интальд? Интальд Премудрый?
— Тогда меня называли Интальд Ровельский, — церемонно поклонился старик.
— Но зачем Вы звали меня? Двенадцать лет… Вы знали меня ребенком?
— Я не знал тебя — девушку-мага по имени Ардинаэль. Не знал, кем окажется тот или та, кто откликнется. Я призывал свое дитя.
От потрясения я долго не могла подобрать слова, боясь озвучить вывод от сопоставленного.
— Вы хотите сказать…
— Ты — мое последнее дитя, Ардинаэль. Последний потомок моего некогда великого рода.
— Но я же просто сирота… я не знаю ни своего детства, ни родителей. Я не понимаю…
— Зов крови не обманешь, чем бы его не заглушали. Сядь, дитя. Снаружи время почти вышло, но здесь оно бесконечно. Я расскажу тебе все.
Старик взял меня за руки и усадил в густую траву.
— Некогда, еще в земной жизни, моя прекрасная супруга подарила мне шестерых детей. Мне посчастливилось застать и их детей, а после дождаться и правнуков. Мой род множился мне на радость, и казалось, нет уз прочнее и долговечнее этих, а потому я со спокойным сердцем покинул этот мир. Тысячи моих потомков родились и умерли за сотни лет, десятки из них прошли через Врата, будучи наделены магией…
«В роду уже была магия, и много раз», припомнились мне вдруг слова Воракиса.
— Пока существовал мой род, жила и Академия — главное и любимое мое детище, связанное кровным ритуалом с остальными. Но это не могло продолжаться вечно… Я чувствовал, как со временем ослабевают нити, истончаются связи. Пока двенадцать лет назад последние не оборвались разом. Но Академия выстояла, а значит, в мире еще оставались крупицы меня самого. Увы, я больше не чуял никого из них, не мог дотянуться… В призрачной надежде, что у кого-то из последних моих детей окажется магия, я начал искать самые крохотные ее проявления, чтобы призвать сюда. Пока не так давно не почуял в самых дальних землях слабый отблеск дара — даже не магии, не кровного родства, но все же… Я хватался за любую возможность и не мог упустить даже такую мелочь.