Я не оборачивался, узнав хамку по голосу, грубому и одновременно звонкому. Каждое слово – команда. Дочь первого банкира, как иначе?
– Сьюзан! – крикнула она еще громче. – Запомни это имя, червяк!
– Это не тебе, Рут, остынь. – Я заметил очевидное, так и не повернувшись: – Он страшно пьян, не сердитесь…
– Мой отец тебя вздернет! – крикнула Сьюзан нам вслед. – Слышишь? А?!
Я не оборачивался, привыкший к местному хамству.
Уже через пять домов Рут заупирался:
– Вот сучка. Эт-то вообще кто? В-вы знакомы? Я пдумал…
Думать, того более в пьяном виде, – явно не конек воснийцев.
– Понятия не имею, шагай прямо. Еще немного.
– Н-ну я и перебрал, во даю. Миленькое дело. – Рут выглядел абсолютно ошеломленным. Будто бы не надирался раз в месяц как черт. – Ты простишь? Меня? Сты-доба какая. Хорошие друзья, говор-рю же… они как враги!
– Не отвлекайся.
Мы прошли еще три дома.
– Нет, вот же сука! – вспылил Рут, обернувшись. – Как она псмела т-тебе такое сказать? Давай-ка вернемсь и все ей…
Его ноги перестали шевелиться. Нет, так мы никуда не дойдем и до утра. Я попытался его успокоить:
– Я не в обиде.
– Зато как я-а-а обижен! За тебя! – Он снял руку с плеча, пошатнулся и постучал по сердцу. – О-ой, не ценят себя люди, не… Золотой ты челов-ик-ечище, Лэйн.
– Мг-м.
– Я запомнил. Ее! Кожа да кости, раз-зве же это баба? От и злая как собака. – Рут пошатнулся. Я поставил руку. Терпел, как и всегда – не хуже столба для висельников. – Т-ты мне одно обещай, вот прям щас…
– Ты после этого пойдешь в «Сухопутку»?
Рут стал мазать лоб, будто и правда уважал Мать двойного солнца.
– Клянусь м-матушкой, какую захочешь…
Я кивнул. Оглянулся в сторону прохожих. Над нами не смеялись: в Воснии быть трезвым к вечеру хуже смерти.
– О-обещай, что накажем эту козу. Как-нибудь. Пр-роучим. Чего она х-худая такая?..
– Обещаю, – я усмехнулся.
Память у Рута избирательная, бояться нечего. Это и хорошо, и временами паршиво: иногда он забывал, что я держу свое слово.
– Т-точно?
– Я даже придумал как, – заверил я Рута. В его глазах загорелся азарт. – Но расскажу только в «Сухопутке».
Рут просиял и зашевелил ногами. Он и не догадывался, что после того, как я скину его бренное тело, Сьюзан сама придет в гости. Придет наказывать меня.
Руки затекли под поясницей. Прохлада сквозняка касалась ног. Я не жаловался: меня грели женские бедра. В комнате отчетливо кружил запах левкоя и пота.
– Он тебя точно вздернет, только… – выдохнула Сьюз, зажмурившись, – попробуй за… икнуться!
Я промычал что-то в ее ладонь. Неразумное, честное. Лишь потому, что меня не слышали.
– Молчи. В Воснии мужчины кричат в одном случае…
Она облизала губы, подалась бедрами вперед и вверх. Один раз, другой. Я и забыл, о чем мы говорили. Пока меня не обхватили ладонями за голову. Сьюз наклонилась и сказала чуть тише:
– От боли!
И упала мне на грудь, тяжело дыша. Я терпеливо ждал, пока она продолжит.
Ненасытная воснийка довела себя уже в пятый раз. А теперь еле-еле шевелилась. Чтобы помучить меня.
– А может, мне… больно, – соврал я.
Сьюз остановилась. Хмыкнула, слезла с меня, будто с мертвой кобылы.
– Эй, – я почти взмолился, – я солгал.
Она выпила разбавленное вино из кувшина. Так и стояла на нетвердых ногах, делая вид, что нет ей никакого дела.
– Конечно, солгал, – безжалостно заметила она, отставив кувшин. – Ты в любой момент можешь скинуть меня.
Могу, спору нет. И это был бы последний раз, когда я бы оказался в постели с кем-то по обоюдному согласию. Все-таки в Воснии встречались красотки. Одна уж точно.
Я посмотрел на подмерзшие ноги. Заметил сгусток крови на животе. Улыбнулся. Не дотерпела один день. Нашла меня раньше. Уговорила. Сама.
– Или тебе больше нравится валять крупных гвардейцев?
Сьюз присела на край кровати, не соприкоснувшись со мной. Устала – оно и видно. Бежевый. Розовый. Удивительно, как легко меняется цвет лица и у самой безжалостной девушки, стоит только оказаться в…
Я сжал губы и жадно вдохнул. Придется все доделывать самому.
– Лежать! – приказала она.
Я прошипел от досады, убрал руки обратно под поясницу. Хотелось только одного. Хотелось уже целую вечность.
Повернуться бы на бок, потереться о ее бедро. Кажется, и этого хватит.
– Можно?..
Скрипнула кровать: Сьюз села ближе, согрела телом.
– Попроси, – сказала она низким тоном и провела влажными пальцами вдоль моего бедра, – как следует.
Я рвано выдохнул, внутренне собрался.
– Вы знаете, я… в этом крайне плох.