– Не только в этом, – заметила Сьюзан, обхватив мой член рукой.
Ответить я уже не смог.
– Ну и глупое же у тебя лицо…
Я не помнил, что она говорила дальше. Миг тишины и блаженства. Не надышишься. Слишком короткий миг.
А потом снова появились стены, темная гардина, створки, шум Воснии за окном. И лицо Сьюз.
Мы оба играли в гордость. Моя стоила дешевле.
– Твой воснийский уже достаточно хорош, чтобы попросить должным образом. Хоть у меня, хоть у принцессы Орон-До, – уколола она еще раз и стряхнула семя с руки мне на живот.
– Мг-м, – ответил я, прикрыв глаза.
– …или отблагодарить меня за помощь, – я не разобрал, была Сьюз серьезна или подшучивала.
В Воснии и шутили все, как солдатня на войне.
– Мг-м, – я вытащил руки из-под спины. Кровь заколола онемевшие пальцы.
– Болван.
Я молчал, не сопротивляясь. Быть болваном – малая цена, чтобы тереться о ее лобок раз в две недели. А иногда чаще.
«Боги, кажется, я стал к этому привыкать». – Я приподнялся на локтях и раскрыл глаза.
Сьюзан уже бренчала серьгами и браслетами, выкладывая их на столе перед зеркалом. Я не знал, что страшнее – ее красота или острый язык.
Прикрыв ноги от сквозняка, я заметил:
– Вы всегда грозитесь отцом, но не мужем.
– Уилл и мухи не обидит. Он прекрасной души человек, – уверенно сказала Сьюз. – По крайней мере, был таковым два года назад, когда я видела его в последний раз.
– Когда вас венчали?
– Когда нас венчали, – улыбнулась эта прекрасная женщина уголком губ, полагая, что я не замечу.
Муж Сьюзан присылал ей живые цветы из Эритании. Я приносил на себе синяки с ристалища и нелепые извинения.
Мы оба играли в гордость. Но последнее время мне казалось, что ее-то у меня никогда и не было.
Я любовался, как Сьюз неторопливо влезает в нижнее платье. Неторопливо, но все еще слишком быстро, ибо после этого, как всегда бывало, она подойдет к выходу. Улыбнется, поправит волосы. И закроет за собой дверь, пригрозившись чем-нибудь.
Я всегда ожидал, что после этого в комнату нагрянут ее братья, а может, и обещанный отец. Сморщат воснийские носы. И забьют меня насмерть, пока я буду блаженно улыбаться в потолок, вспоминая шлейф левкоя.
– Кстати. Чтобы носа твоего больше не видела возле моего банка.
Величественное здание с табличкой «Арифлия и Коул» было в той же степени ее, как моими были поместья Буджуна Тахари. Но я лишь лениво вытер бок простыней.
– Я слышу эту угрозу в тридцать шестой раз, миледи…
– Ты что, считаешь? – Она чуть обернулась и изобразила возмущение.
В Воснии мне пришлось считать не меньше, чем иному гувернеру.
– Только если вам так больше нравится, – парировал я.
Она выпрямилась, уперла руки в талию. Под тонкой белой тканью все еще топорщились крохотные соски.
– И думать не смей, что мне это нравится. – Как обычно, приподнятый подбородок и гордый взгляд замужней женщины. – Я отдыхаю, ты меня обслуживаешь. Ясно?
Расческа в ее руке смотрелась ничем не хуже булавы.
– Тогда, пожалуй, мне и правда не стоит попадаться вам на глаза. – Я перевернулся на живот и накрылся покрывалом. Ничем не выдал свое веселье.
– Пустые угрозы. Ты все равно вернешься.
– Разве что за своими деньгами, – промычал я в подушку.
– Ах, деньга-ами, – протянула она. – Что, если в один из дней твое скромное состояние не найдут в стенах банка?
Я положил голову набок, чтобы видеть половину Сьюзан.
– Неужто я слышу угрозу, миледи?
Она фыркнула, вытянула спутавшиеся волосы из зубцов и скинула их на пол.
– Ты, конечно, болван, Лэйн. Но болван смышленый.
Мы говорили об этом не первый раз. И я уводил разговор в одно и то же русло:
– Выходит, я должен появляться, если вам будет угодно. И исчезать, едва надоем?
Я задержал дыхание, чтобы расслышать ее ответ. Сьюз не торопилась.
– Верно. Мне нужно послушание, не более того. – Рассказывая, Сьюзан проводила расческой по непослушным кудрям.
Черт, кажется, я испачкал ей волосы.
– Могу поспорить, в Криге найдется немало мужчин, готовых обслужить вас.
Сьюзан нахмурилась, грозно посмотрела в сторону плотной гардины, скрывавшей нас от целой Воснии. Она росла в лучах отцовской любви, при этом оставалась недовольна каждый час. Любой ученый муж Содружества назвал бы ее уникальной. Феноменом. Дивным чудом природы – наперекор и вопреки.
Главное – не слушать тот поток острот, который шел в комплекте с прекрасным лицом. Я почти освоил этот трюк.
– Им не хватает искреннего послушания. От всего сердца. Как у тебя, – обернулась она.
Я вздрогнул. Сьюз что-то сказала напоследок, прежде чем закрыть дверь. А я лежал и кутался в одеяло. Смотрел в потолок.