– Тому, кто первым угадает имя…
На задних рядах уже вовсю судачили о воснийце.
Я обернулся к смотрителю. Уголки его губ поползли вниз, стоило нам встретиться взглядами.
– И… Лэйн из Дальнего Излома. Приезжий, выбравший два меча. Кто пройдет дальше? – Смотритель усмехнулся: – Думаю, вы знаете ответ.
Я не стал препираться, услышав смешки с трибун.
Наивные воснийцы думали, что два оружия не дарят никакой защиты. Зантир Саманья знал, что мечи не защитят от стрел в узком коридоре и в пылу большой битвы. В Содружестве, еще до того как пала монархия, стычки случались повсюду. Но мой наставник пережил старую гвардию, чистку в Стэкхоле и десять лет скрывался изгоем. Пережил короля и почти не носил шрамов.
«Говорят, парные мечи хуже набора гвардейца. Как вы уцелели?» – спрашивал я на первом уроке, задрав нос.
Наставник пожал плечами: «Я не дрался там, где не имел преимуществ».
Возможно, то был лучший урок от Саманьи из всех.
Трибуны Крига притихли. Я размял плечи еще раз и извлек керчетты из ножен: сначала правую, затем – левую. Чуть поморщился – стоило получше ухаживать за ними на палубе. Восния не приемлет лени. А вот клинок врага блестел от ухода, а он сам – от уверенности.
Многовато важности от того, кто из страха увесил себя сталью от макушки до пят.
– Для одного честь, другому – позор! Славный бой, – говорил смотритель.
К нам на песок спустился пухлый юнец с поклажей. В мешках держали простой уголь и мел – покрытие для клинков. Керчетты побелели. Цветом Занозы был черный. Если смотритель не видел касания, метки решали исход боя.
– Да рассудит вас сила… – только начал говорить смотрящий за боем, а Заноза уже рванул с места.
Я не принял его удар. В три шага обогнул воснийца, проверив защиту с фланга. Обманул, сделав выпад.
На силу полагаться не приходилось: вымахал этот дикарь удачно – и вширь, и ввысь. Заноза пытался теснить меня к ограде, а я уходил в сторону. Из шлема за мной следили заплывшие глаза воснийца. Быть может, он щурился. А может – улыбался.
Чемпион Долов не знал, с кем имеет дело.
«Я лучший ученик Зантира Саманьи. Веду бой с шести лет. Не было ни дня, когда я бы пропустил тренировку от лени. Воспитан самой хитрой леди Содружества и ее безжалостным гувернером – Удо. А ты? Что можешь ты, Заноза?»
Крутанувшись, я угодил воснийцу по плечу. Лязгнул металл, осыпался мел с керчетты. Я уже стоял в четырех футах от врага.
«Касание!» – должен был крикнуть смотритель.
Но он молчал. Зато заревел восниец, бросившись за реваншем.
Мы снова закружились по ристалищу. Заноза жаждал укоротить дистанцию, а я отступал, отбивал выпады. Выматывал, путал, злил.
– Было касание? – шептал кто-то за забором.
Белое пятно красовалось на сочленении пластин у руки противника. Тот улыбался все шире. Мне хотелось ударить керчеттой в щель для глаз.
Разозлившись, я чуть не пропустил удар. Силой заставил себя забыть о белой метке.
– Ты чей-то сынок? – отступил я, переводя дух. Надеялся, что оскорбил его по-воснийски – низко и дерзко.
– Все здесь чьи-то сынки, лишка, – пробасило из-под шлема. Заноза дышал глубже и тяжелей.
Трибуны зашумели, требуя бой. Я сменил тактику. Большие тела громче падают. И им больнее. Извалять местного бойца в воснийской грязи? Ты будешь смеяться, Саманья, когда услышишь о гвардии Долов!
«Сложно обучиться бою с мечом, – говорил наставник, отправив меня в песок. Я лежал, задыхаясь. Лежал чуть дольше, чем требовалось для отдыха. – Еще сложнее – покорить сразу два».
Саманья всегда протягивал мне руку, чтобы я поднялся. Тот редкий миг, когда я не мог получить от него тычка или удара. Странная вежливость прибрежных кочевников.
«Но если уж овладеете двумя, вам не найдется равных».
Заноза зашел с левого бока. Ударил рукоятью, уменьшил разрыв. Нацелился ребром щита мне в голову. Я сплоховал: не отвел левой его удар, зацепился пяткой за неровность на песке. Отпрыгнул, покачиваясь. Не успел отдалиться. Восниец прознал мою слабость: следующий удар чуть не выбил керчетту из руки. Слабая сторона, слабая защита.
Запястье левой прошила боль, я зашипел. Правую отвели баклером. Я и моргнуть не успел, оставшись открытым. Меч воснийца нацелился мне в бок.
Я толкнул врага локтем, падая назад. Выгнулся так, что пластины впились мне в спину. Второй рукой нашел опору, припал на колено и не коснулся хребтом земли. Меч врага царапнул ремни и заклепку на бригантине.
– Каса… не было! – верещал смотритель боя. Что-то кричала толпа.
Извернувшись, я уже вернулся на ноги, выставив керчетту острием к врагу.