- Да Бог с этим, - сказал он, махнув рукой. - Задержались и задержались, Значит были на то причины. Давайте как следует отметим ваше возращение. Надеюсь, поездка была полезной?
- О, да, Андрюша! - воскликнула Людмила Сергеевна. Она была счастлива, что все так просто разрешилось. - Столько впечатлений, столько впечателений! Я потом тебе расскажу.
- Вот и хорошо. Разрешите представить моего хорошего товарища, Платов указал на меня рукой.
- А мы уже познакомились, - сказала Людмила Серегевна. - Эдуард Дмитриевич сказал, что ты меня ждал. Это так приятно было услышать.
- В таком случае, Люда иди на кухню, там ты найдешь все, что нужно, чтобы достойно отметить ваш приезд.
- Хорошо. Наташа, ты мне поможешь?
- Конечно.
Женщины ушли на кухню.
- Ну и как она тебе? - спросил Платов, пытливо на меня глядя.
- Красивая, - ответил я, понимая, что его интересует другое.
- Немного взбаломошная, но в общем славная. Я доволен.
А потом мы сидели за столом. Платов был весел, много шутил. Людмила Сергеевна громко смеялась над его шутками и смотрела на мужа влюбленными глазами. А ей поражался. Что делает с людьми любовь. И откровенно по-хорошему завидовал художнику. Меня так никто никогда не любил. Мне было тепло и уютно в компании этих людей.
Я вышел на лоджию покурить. Было прохладно. Уже чувствовалось приближение осени. На чистом небе сияли многочисленные звезды. Как красиво! Может быть уже послезавтра я всего этого не увижу.
На лоджию вышла Наталья Викторова.
- Душно там что-то, - проговорила она.
Я ничего не ответил. Не знал, что сказать. Я уже не помню когда общался с женщинами, как говорится, в неформальной обстановке.
- Вы здесь в командировке? - спросила Наталья Викторовна.
- Нет, - ответил. И неожиданно для самого себя ляпнул: - Я приехал убить человека.
Она рассмеялась.
- Ну и юмор у вас, Эдуард Васильевич... Какой-то уж очень черный.
- Но я и не думал шутить. И потом, я и шутить-то не умею. Вот вы представте, что перед вами Гитлер и вы прекрасно знаете, что ожидает мир, если его не остановить. Вы бы смогли его убить?
После небольшого раздумья, она твердо сказала:
- Да, смогла бы.
- Вот видите. Значит не все так однозначно. Иногда и убийство может быть благим делом.
- Не знаю, - ответила она задумчиво. - Странно как-то все это слышать. Особенно от вас.
- Почему?! - удивился я её словам. - Ведь вы меня совсем не знаете.
- Да так, - пожала она плечами. - Вы мне кажитесь очень добрым человеком, только много пережившим.
Когда я уже лежал в постеле, вспомнились эти её слова. И мне захотелось встретиться с ней в Новосибирске. Пусть не скоро, но встретиться. Интересно, замужем она или нет? Впрочем это не имело никакого значения.
Шестидесятилетний юбилей Платова отмечали на его загородней даче огромно деревянном двухэтажном особняке с открытой верандой и мансардой. Как пояснил сам художник эта дача ему была предоставлена Союзом художников, а в годы сплошной приватизации куплена по остаточной стоимости за мизерную по тем временам сумму.
- Она конечно уступает особнякам новых русских, но лично мне нравится. напоминает мне Тургеневскую Русь.
- В смысле - дворянскую Русь, - уточнил я.
- Кстати, я сам принадлежу к старинному дворянскому роду. Только учти, я тебе это сказал под большим секретом. Этого даже моя Людмила не знает. Потому как все эти - "голубая кровь", "белая кость", глупость несусветная. Кем кому быть закладывается не здесь, а там, - указал он пальцем в небо.
Народу на юбилей прибыло человек сорок, никак не меньше. Было много цветов, подарков, памятных адресов, красивых тостов. От всего этого я очень скоро устал и вышел на веранду, сел в плетеное кресло, закурил.
Вскоре на веранду вышел молодой человека лет двадцати пяти. Он был уже в изрядном подпитии. Это чувствовалось по его неуверенным движениям. Закурив, он принялся возмущаться:
- Бездари! Пустозвоны! Как только он их терпит?! Отчего не замечает их лживых улыбок, их фальши?!
Видя, что я никак не реагирую на его слова. он сам обратился ко мне:
- Как вам это нравится?
Похоже ему необходимо было "спустить пар", излить перед кем-то душу. Я решил ему помочь.
- Что вы имеете в виду?
- Весь этот балаган! Знаете почему все они сбежались?
- И почему же?
- Чтобы иметь возможность лягнуть мастера. - Смешно кого-то копируя. он проговорил: - "Был вчера на юбилее Платова. Мне кажется, что старик вконец выработался, потерял чувство формы и цвета". Они его все ненавидят. А знаете почему?
- Почему?
- Потому, что он талант, личность! Ему никто не нужен. Он сам по себе. Он самодостаточен! - с трудом выговорил молодой художник трудное слов заплетающимся языком. - А они бездари! Сами по себе они ничего не могут. Потому-то и сбиваются в стаи. Скопом легче выжить. Сейчас это называется тусовкой. В искусстве у нас сейчас сплошные тусовки. Если ты попал в тусовку, ты гарантирован от непрятностей. Если же ты талант, личность сожрут, не подавятся. Платов им конечно не по зубам, он уже застолбил свое место в истории. А вот молодого сожрут. Или будь как все, не высовывайся, или - пеняй на себя. Ненавижу! А-а! Что говорить! - Молодой человек махнул рукой и возвратился в дом.
А я ещё долго размышлял над его словами. По существу, он прав. Но только тусовки существуют не только в искусстве, но и политике, бизнесе, науке. Власть в стране захватили воинствующие бездари. И это в конечном итоге ни к чему хорошему не приведет.
На веранду вышла Людмила Сергеевна, спросила:
- Эдуард Васильевич, вы не видели Наташу?
- Нет.
- Куда же она запропастилась?! - не на шутку обеспокоилась Платова. Громко позвала: - Наташа!
- Да, - отозвалась та издалека.
- Ты что там делаешь?
- Гуляю. Здесь так чудесно!
- Эдуард Васильевич, сходите за ней. А то я боюсь, как бы что не случилось.
- Хорошо, - охотно согласился я, так как был откровенно рад этому предложению.
Наталью Викторовну я нашел сидящей на скамейке под огромной раскидистой березой. Отсюда действительно отрывался чудесный вид. Повсюду, насколько хватал взгляд. были видны холмы, поросшие сочной зеленью и плавно переходящие один в другой. Огромное оранжевое солнце тихо и незаметно скользило за горизон. Вдалеке излучина какой-то реки в его лучах отливала червонным золотом. Природа отдыхала. Во всем чувствовался покой и умиротворение.
- А меня послали за вами, Наталья Викторовна, - сказал я.
- Вот и напрасно. Я вовсе не собираюсь туда возвращаться. Не люблю я этих шумных застолий.
- Честно признаться, - я тоже. Можно мне здесь с вами посидеть.
- Буду только рада, - улыбнулась она.
Я сел рядом, сказал:
- Все хотел спросить вас, да стеснялся. Вы замужем?
- Нет. Мой муж умер два года назад.
- От чего?
- Совершенно нелепый случай. Муж прямо-таки патологически боялся зубного врача. У него заболел коренной зуб. Он заглушал боль таблетками, все откладывая визит к врачу. Это привело к тому, что на корне образовалась гнойная киста, которая прорвалась и гной пошел в кровь. Началось общее заражение крови. Когда мы вызвали скорую, то было уже поздно.
- Да, действительно нелепый случай, - согласился я.
- А вы?
- Что я?
- Вы женаты?
- Был до недавнего времени. Моя жена погибла.
- Что значит - погибла?
- Ее убили.
- Какое несчастье! - сочувственно проговорила Наталья Викторовна. Глаза её наполнились слезами. - За что?
И столько в ней было участие, что я поведал ей свою невероятную и страшную одиссею.
Она долго беззвучно плакала, затем едва слышно проговорила:
- Значит, вы тогда не шутили.
- Что? - не понял я.
- Когда говорили, что приехали убить человека.
- Не шутил.