— У тебя перерыв? — выдыхаю я после продолжительной паузы.
— Да, только что пообедал и вышел с каторги в ресторан подышать кислородом.
— Ясно. Как тебе работа?
— Беспонтово. Я понял, что ненавижу речное судоходство, — признается Артем.
— Почему?
— Тут нет тебя, — отвечает он.
Мое лицо вспыхивает, а слова отзываются в душе бешеной радостью, но я не подаю вида. И потом, нас могут услышать.
— Тёма, — предостерегаю его, озираясь по сторонам.
— Если бы ты знала, как мне этого не хватало.
— Чего?
— Твоего сексуального голоса, — мечтательно вздыхает парень.
При этом он сам — и есть воплощение сексуальности.
И это именно мне хотелось услышать его голос. Как-то я даже порывалась написать Артему, но не осмелилась. Ведь мы же договорились — никакого общения.
— Прекрати выражаться, тебя слушает маленькая девочка! — в шутку одергиваю его, надеясь, что выгляжу все также независимо.
— Скажи этой маленькой девочке, чтобы она передала большой девочке, которую обнимает, что та тоже очень красивая, — прищуривается Артем.
— Хорошо, скажу.
Предательская улыбка играет на моих губах.
— Полин? — голос Артёма меняется.
Он смотрит не в камеру, а, должно быть, на экран.
Прямо на меня.
Его прекрасные голубые глаза интригующе поблескивают.
— Я тебя слушаю, — нервно откашливаюсь.
— Все, я тут, — в комнату неожиданно возвращается Серёжа прежде, чем Артем успевает что-то сказать. — Вера не могла банку открыть, — объясняет он, протягивая руку за телефоном. И мне ничего не остаётся, кроме как вернуть ему мобильник. — Так когда говоришь приедешь к нам? — спрашивает брат Рогозина.
— Разве я говорил? — голос Артема звучит невозмутимо, словно меня здесь и нет.
— Давай приезжай, на дачу поедем, шашлыки — все дела, — приглашает его Серёжа. — Надо сезон закрыть. Я почти баню доделал.
— Баню, говоришь… — загадочно произносит Рогозин. — А кто ещё будет?
— А кого тебе надо? — фыркает брат. — Хочешь, бери с собой кого-нибудь.
— Можно? Я тогда с девушкой буду, — произносит Артем.
— Да не вопрос, старик, — пожимает плечами Серёжа.
Я закусываю губу, мое сердце обливается кровью.
У него кто-то появился.
Наверное, девушка-коллега с теплохода.
Так вот, о чем он хотел мне сказать. А его слова про мой сексуальный голос, которого ему не хватало — не более, чем обычный флирт. И мое вялое эго решительно отказывается мириться с таким положением вещей.
Бережно посадив Ксюшу на пол, я встаю и выхожу из комнаты. Сил слушать про девушек Рогозина попросту нет.
— Вер, я, наверное, пойду? — мнусь в пороге кухни.
— Ещё чего придумала?! — поставив противень с пирогом на доску, Вера таращит на меня большие зеленые глаза.
— Ну что я вам тут мешаться буду, — бормочу я невнятно.
— Поль? Что случилось? На тебе лица нет, — подруга с тревогой заглядывает мне в глаза.
Я делаю несколько шагов и опускаюсь на стул.
— Да ничего.
Вера, смахнув со лба испарину, садится напротив. По ее лицу пробегает тревожная тень.
— Рассказывай, — мягко просит она.
Я качаю головой.
— Ой, Вера, я такая дура.
Взгляд подруги исследует мою поникшую фигуру и пальцы, которые я нервно потираю.
— И кто он? — догадывается моя умная Вера.
— Рогозин.
Сжав кулаки, я держу их на коленях.
Вера отводит взгляд.
— Так… Рогозин, Рогозин… — бормочет она. — Ну я знаю только одного Рогозина, но этот точно отпадает.
Я опускаю голову.
— Да в том-то и дело, что никуда он не отпадает.
Даже смотреть на нее не хочу. Итак знаю, что увижу.
У нее паралич.
— Я правильно понимаю, речь об этом прилипале, с которым сейчас общается мой муж? — уточняет Вера.
В ее голосе слышится неприкрытый шок.
— Да, — я снова киваю.
— Мамочки, Поль, да как же тебя так угораздило?! А главное — когда?! — восклицает Вера.
— У вас на даче. Ещё летом, — признаюсь ей. — Но это уже не имеет значения. Он только что сказал, что приедет к вам в гости в новую баню с какой-то девушкой.
— А у вас что-то было или как? — вкрадчиво интересуются Вера.
Похоже, она все еще мне не верит.
— У нас такое было, — вздыхаю я, начиная сомневаться в своем решении поделиться с Верой.
— Ну ты даешь! И молчала! Тоже мне подруга, — обиженно говорит она. Я опускаю голову. Лучше бы я и правда молчала. — Ладно, не расстраивайся, — Вера касается моего плеча, ее голос смягчается. — Пусть только попробует притащить к нам какую-нибудь вешалку, я ей все волосы выдеру, а ему… — От ее воинственного настроя мне становится только хуже, когда я представляю Тёму с другой. Молодой, красивой. Счастливой. Уж он-то знает, как заставить девушку чувствовать себя единственной и неповторимой. — Эй, Поль, ну ты чего? Неужели правда любишь? — растерянно спрашивает подруга.