В любом случае, по приезду мне нужно будет думать, что делать с дырками в стене. Ведь Виталик решил разобрать свой стеллаж. Ему плевать на унижение и боль, которые он мне причинил, но не плевать на гору досок и безделушек.
Виталик — тупиковая…
Нет, конечно, я помню, но почему мне так плохо?
Сделав глоток, я смотрю на Рогозина.
Артем сидит, уткнувшись в ноутбук, в ушах снова айрподсы. Парень трясет коленом в такт музыки.
Вот, у кого действительно жизнь удалась.
На лице Артема ухоженная щетина, взгляд сосредоточенный, а ресницы, как и раньше, длинные-длинные.
Неожиданно для себя, я отмечаю, какое красивое у него тело — молодое, мускулистое.
Мой взгляд задерживается на широких плечах и твёрдых бицепсах в то время, как пальцы парня порхают по клавиатуре.
Нарочно или нет, но сейчас Рогозин выглядит как-то… сексуально?
Сколько же мы не виделись? Лет пять точно.
Я делаю ещё один глоток и вдруг смущаюсь, обнаружив, что Тёма наблюдает за мной сквозь стекло. Становится не по себе, потому что взгляд, который мне адресован, не только вопросительный, но при этом и невозможно мужской…
2. Артем
Вечером на улице становится совсем душно. Ветра нет, и долбаные комары совершенно теряют страх, атакуя меня с голодным остервенением.
Прихлопнув очередного агрессора, я потираю затекшую шею и выхожу из браузера.
В голове всплывает чушь, которую я сегодня экспромтом навешал на уши Довлатовой, отчего вдруг становится непривычно совестно.
Коуч-тренер, твою мать.
Но аромат мяса на углях, доносящийся с соседних участков, приносит проблемы понасущнее мук совести.
Очень хочется есть.
Засунув ноут под мышку, я захожу в дом, где поднимаюсь в уютную спальню, расположенную в мансарде.
Сбросив шорты вместе с боксерами, топчу их ногами, параллельно ставя ноут на зарядку, тут же включаю в розетку фумигатор. И, покончив с важными делами, отправляюсь в душ.
Уже помывшись, вдруг вспоминаю, что не достал из стиралки свое барахло, постиранное ещё утром. К тому же обнаруживаю, что чистых и сухих шмоток у меня попросту нет. Не остается ничего другого, кроме как натянуть спортивные штаны прямо на голую задницу.
Развесив трусы и футболки прямо на деревянном ограждении мансарды, я спускаюсь вниз.
Полина сидит на кухне перед теликом, прижав одну коленку к груди. Она очень занята тем, что протирает лицо какой-то хренью из пластиковой бутылки.
Так необычно.
Я привык, что девушки делают макияж и наряжаются перед тем, как провести со мной вечер, а не наоборот. Но Довлатовой словно пофигу на мое присутствие. Она не воспринимает меня всерьёз, и это бесит, что ли.
Днем я не стал выяснять подробные причины ее приезда, но все выглядит очень странно.
Где ее чертов муженек?
Покрутив головой, я осматриваю девственно нетронутую встройку: на варочной поверхности ни одной кастрюли, на столе, перед Полиной, только стакан воды и зубочистки.
— Эй, пупсон, а где ужин? — интересуюсь у Довлатовой.
— Там в холодильнике остатки твоей пиццы. Ни в чем себе не отказывай, — иронично замечает она, продолжая тереть лицо ватным диском.
— Капец. Я думал ты — женщина, — разглядывая Полину, отмечаю, что раньше ее волосы были темнее и более длинными, а теперь едва достают до плеч.
Это прическа явно идет ей больше.
— Я не твоя женщина, пупсон, — иронично замечает она. — Не знаю, с чего ты решил, что я буду тебя кормить.
— Я не решил, я надеялся, — искренне сознаюсь, чувствуя голодное урчание в желудке.
Ее взгляд смягчается.
— Ладно. Сделаю тебе омлет. А ты пока открой вино, — распоряжается девушка.
Полина немного старше меня, но, конечно, она девушка.
И весьма обалденная.
Красивая, стройная, с аккуратной задницей. А ножки и грудь у нее — вообще загляденье.
Уж поверьте, я разбираюсь в том, что говорю. Потому что, независимо от того, интересуюсь ли я девушкой или нет, мой встроенный сиськоопределитель работает, как часы.
Вот и сейчас, пока Полина наклоняется к нижнему шкафчику за сковородкой, я ловлю себя на мысли, что хотел бы знать, какого цвета и формы у Довлатовой соски. И даже начинаю строить теории.
Судя по цвету кожи, они должны быть нежно-розовыми.
А когда возбуждены, то, полагаю, острые и сладкие, как декоративные перчики.
Да, все парни любят сиськи. Я же их боготворю.
Таким образом, размышляя о сосках Полины, я достаю и откупориваю бутылку вина.