— Вау. Это было… вау, — я восхищенно моргаю.
Ну и мощь.
Меня чуть к стене от ее криков не отбросило.
— Тебе смешно! Ну конечно.
Она издает гортанный звук, продолжая сердиться.
Сделав глубокий вздох, я развожу руками.
— Прости, Полин. Честное слово. Я не хотел тебя обидеть. Извини, правда. Я имел в виду, что надо быть идиотом, чтобы сделать то, что сделал он. Хотя я и не знаю всех подробностей, но, раз ты здесь, твой бывший однозначно баклан, — с искренним сожалением говорю я.
— Почему?
Я пожимаю плечами.
— Потому что ты офигенная.
На что Довлатова раздраженно фыркает.
— Ой все, не подлизывайся!
— Я серьёзно. Ты классная, умная и очень сексуальная. И на его месте я бы никогда тебя не отпустил, — последние слова как-то сами собой слетают с языка.
Виснет пауза.
— Что… ты? — морщится Полина. — Артем, завязывай. Неужели ты думаешь, я на это куплюсь? Мне тридцать четыре, — сообщает она.
Тридцать. Четыре.
Как это? Когда это?
— Серьезно? Я думал, мы ровесники. Ну и дела, — качаю головой.
На самом деле, мне плевать, сколько ей лет. Я либо хочу женщину, либо нет. И если поставить вопрос ребром и предложить выбрать из этих двух вариантов, то в случае с Довлатовой ответ очевиден.
Да, конечно, да.
Посмотрел бы я на того, кто ответил бы иначе.
— Ха-ха, — Полина саркастично комментирует мое заблуждение. — Тебе напомнить, что, когда я заканчивала одиннадцатый класс, ты с моим братом заканчивал первый? — важничает она.
В ее тоне звучит снисхождение. Вспоминаю, какой Довлатова мне тогда казалась взрослой, и прямо сейчас даже будто в росте теряю несколько сантиметров.
Но к черту эту тупую ретроспективу.
Я давно не пацан, который каждый день зависает в квартире ее родителей и тусуется с ее братцем.
Я мужчина, детка.
— Не знаю, как Серый, но я не мог учиться в первом классе, когда ты была в одиннадцатом. Это невозможно. Посмотри на себя, — во мне загорается азарт, и я решаю пустить в ход все свое обаяние. — Ты выглядишь офигенно. Сколько тебе, говоришь? — развязно улыбаюсь Полине.
— Да иди ты, — пренебрежительно бормочет она.
И снова этот вздох.
Я просто чувствую себя обязанным помочь ей.
Только как?
Мне ни разу в жизни не приходилось никого утешать. И, пока я неосознанно обвожу взглядом фигуру Полины, шестеренки в моей голове начинают работать неожиданно слаженно.
— Слушай, пупсон, я знаю лекарство. Тебе стопудово поможет.
— Удиви меня, — без особого энтузиазма отзывается Довлатова.
— Оно прямо перед тобой, — хриплым голосом сообщаю я.
Неверно истолковав мой намек, Полина фокусирует взгляд на бокале с вином.
— Это не помогает.
— Речь не о вине. Я имею в виду себя. А, вернее, секс со мной.
— Рогозин, это не смешно, — прыскает Полина.
Приподняв зад, я перетаскиваю свой стул и сажусь вплотную к Довлатовой, располагая руки на столе.
— Посмотри на меня, разве заметно, что мне весело? — спрашиваю ее. Полина реагирует на мою выходку недоверчивым взглядом. — Слушай, мне правда жаль, что какой-то козел испортил тебе жизнь, но ты же не завтра уезжаешь?
— Не знаю, а что? — хмурится девушка, явно пытаясь найти логику в мое вопросе.
— Смотри, здесь, — я описываю макушкой окружность, — в этом доме, есть только ты и я. Конечно я очень отзывчивый, и ты можешь этим воспользоваться и дальше плакаться мне в жилетку, а можешь провести это время с удовольствием.
— Я не плакалась в твою жилетку! — возмущается Довлатова. — И уж точно не стану спать с тобой! Забудь об этом, Рогозин!
— Почему?
— Да потому что я не сплю с кем попало!
— И это замечательно! Но я-то не кто попало. И ты хорошо меня знаешь. Никаких разочарований и разбитых надежд. Я не псих, не маньяк, не наркоман, и не собираюсь обманывать тебя, лишь бы ты поскорее раздвинула передо мной свои очаровательные ножки. Рисков нет!
Полина делает такое лицо, словно проглотила таракана или кусок сырого голубя.