– А что? – сказал он. – Ночи в пустыне холодные. Так-то теплее будет. Молодец, майор, хорошо придумал.
– Это не я, это лейтенант Футракулов придумал.
– Ну, тогда лейтенант у тебя молодец! Едем… Времени у нас в обрез… – распорядился Ягужинский, видя, что мои бойцы расселись в автобусах. – Дорога не близкая. Как раз к темноте доберемся. Ты, майор, садись со мной в машину… Там объясню, что к чему. Мы автобусы обгоним… Пусть за нами держатся, по мере сил…
Сразу переодеваться я не стал, только забросил в багажник за заднее сиденье свой рюкзак, а новенькую винтовку предпочел держать в руках, зажав ее между коленями, как и полагается любому снайперу. Не стал отдавать и команду водителям автобуса, уже обратив внимание, что они русского языка не знают. Подполковник Ягужинский сделал это вместо меня.
Выехали мы, как я считал, несмотря на слова подполковника, загодя, но подполковник Ягужинский, видимо, хорошо знал местные реалии. Ночная дорога уже была переполнена машинами, идущими в обе стороны, что не позволяло провести обгон. Оставалось удивляться, откуда в маленькой Сирии взялось такое количество машин. Причем одна была старее другой. Лично у меня создалось впечатление, что человек, купивший в Сирии автомобиль, одновременно покупал лом и кувалду и специально придавал своему транспортному средству вид не первой молодости. С чем это было связано, я не знал и потому обратился за разъяснением к подполковнику Ягужинскому.
– Я сам первое время голову ломал над этим, но ответа так и не нашел, – сказал он.
Ответил сержант-водитель:
– Здесь, в Сирии, считается постыдным забирать с собой ключи от машины, когда куда-то выходишь, и потому они всегда торчат в замке зажигания. Любой может в машину сесть и уехать. На новую машину охотников найдется немало. А кому нужна старая! Потому и старят искусственно. Мне, по крайней мере, так один сириец объяснил.
Я в ответ только плечами пожал.
– По моему непросвещенному мнению, гораздо менее хлопотное дело брать ключи с собой, когда уходишь, а не оставлять их в замке зажигания… – высказался я. Но это был вопрос спорный и требовал более длительного и детального разбирательства.
Глава третья
Благодаря регулировщику в форме российской военной полиции мы сумели вклиниться в общий поток и так тащились с частыми остановками, долгое время в середине автомобильной колонны. Но потом свернули на другую дорогу и уже дальше ехали без помех. В небе не было ни облачка. Почти полная луна освещала нам путь с северо-запада. За всю дорогу над нами на большой высоте, оставляя за собой инверсионную полосу, только один раз пролетели три истребителя-бомбардировщика, скорее всего ВКС[8] России. И вообще создавалось впечатление, что мы находимся в какой-то мирной дружественной стране.
О своем впечатлении я сообщил подполковнику Ягужинскому.
– Посмотрим, как ты утром запоешь, после боя… – довольно добродушно хмыкнул подполковник.
– Верю вашему опыту и опыту своего комбата. Он советовал заранее отоспаться, потому что в Сирии спать будет некогда, – сказал я. – И я, пожалуй, вздремну.
– Когда он здесь был? – спросил Ягужинский, словно не желая дать мне заранее отоспаться.
– Где-то с полгода назад.
– Полгода… Значит, должен был бы и меня застать, даже если приплюсовать к сроку отпуск после командировки. Как, говоришь, звать-величать твоего комбата?
– Подполковник Юрий Матвеевич Сапрунов.
– А… Подполковника, значит, уже получил. Здесь он, как и ты, майором был. Майор Сапрунов, помню такого…
– Значит, и вы, товарищ майор, как вернетесь, подполковника получите, – сказал мне через плечо сержант-водитель, поддерживая подполковника в нежелании дать мне уснуть.
Но я все же закрыл глаза, дал себе приказ и уснул на целых восемь минут. И за это короткое время успел увидеть сон, в котором я ощупывал свое плечо и вместо привычной одной майорской звездочки ощутил под пальцами на погоне две подполковничьи… Сон был, конечно, приятный, но я давал себе команду уснуть именно на восемь минут и при пробуждении ощущать себя так, словно я спал в постели целую ночь. И получилось. Это было легко проверить. После пробуждения я попытался уснуть снова, но уже без приказа. И не сумел. А все потому, что я не умею спать лишку.
– Я проснулся, товарищ подполковник, – доложил я. – За восемь минут выполнил ночную норму сна.
– Состояние «Ключа»[9]? – спросил Ягужинский.
– Так точно, товарищ подполковник. Вы владеете этой методикой?
– Очень относительно и в малой степени. А ты, я вижу, владеешь в совершенстве.
– Ну, до совершенства мне еще далеко, но кое-что тоже могу, – проявил я соответствующую моменту скромность.
– Например?
– Могу, например, синяк с глаза убрать в течение дня…
– Это уже много, – дал Ягужинский свою оценку моим навыкам.
– Меня бы кто-нибудь научил такому… – с сожалением вздохнул сержант-водитель.
– Дело за малым, – ответил ему подполковник. – После срочной службы поступай в училище спецназа, а во время службы тебя научат.
– Или обратись в своем городе к какому-то грамотному психотерапевту, – добавил я. – Слышал я, что многие обучают самостоятельному лечению различных болезней…
– Состояние «Ключа», – повторил водитель. – Надо будет запомнить. Или даже записать… А то я, бывает, во время езды за рулем засыпаю. И синяки у меня на лице по две недели держатся, пока совсем не выцветут…
– Часто синяки добываешь? – спросил я.
– Случается… – сказал, как отмахнулся, сержант.
9
Состояние «Ключа» – психологическая практика, изучаемая в том числе в спецназе военной разведки и в других подразделениях спецназа. Позволяет быстрее лечить ранения, переносить боль, не ощущая ее, за несколько минут отдыхать, как после полноценного сна. Но овладеть состоянием «Ключа» спецназовцы могут в разной степени. Одним это удается в полной степени, другие могут немного. Все зависит от степени внушаемости индивида.