Кео будет стучать в каюту, расположенную на втором этаже маленькой клетки, как стучит сейчас Мыкола, вызывая Оболонуса, чтобы тот послушал, как решается его судьба на собрании.
Кео нальет крошечному подопечному молока в маленькую чашку и поможет найти ход к ней, нажимая кнопки интеллектуальной игры, и ему будет не так одиноко…
А когда и Оболонус уйдет в Сон, то Кео останется лишь следить за анабиотическими камерами, наблюдать за тем, что делается снаружи корабля, ловить позывные чужих звездолетов, неустанно подавать сигнал о помощи и тосковать.
Я представил эту космическую тоску и подумал, что Спать лучше, чем вот так годами и десятилетиями вслушиваться в космос, бредящий вокруг лишь выкриками реклам…
Между тем Кео, признав пользу Оболонуса, стал хвалить и линкакус. Заметив, что космонавты издавна приписывали Говорящим Цветам кассандрические свойства, Кео рассказал старое поверье о том, что если кораблю предстоит гибель, то линкакус окукливается.
Линкакус может столетиями плавать в вакууме, в космическом холоде и жарких лучах звезд, под потоком пронизывающей радиации, но для этого ему нужно превратиться в бурую куколку.
Поэтому, если линкакус начинает прижимать к себе листья и склеивать из них блестящий коричневый кокон, то значит экипажу хорошо бы держать спасательные шлюпки наготове. А если нет шлюпок, проверить все механизмы и молиться!
— А то, что наш линкакус съел таблетки микрокаролозы, неслучайно! — утверждал Кео, слывший знатоком астропримет и легенд. — Цветок не хотел навредить, просто он каким-то образом знал, что фильтр на износе, чистой воды осталось немного, и таблетки не понадобятся.
— В лом ему было распуститься раньше и сказать нам про фильтр еще на берегу! — проворчал Мыкола.
— Вы слишком многого от него хотите! — ответствовал капитан. — Кстати, что касается жидкости, то ее вам хватит всего на неделю! Поэтому, согласно моему личному распоряжению и под мою ответственность, вы, начиная с завтрашнего дня, будет потреблять жидкость из НЗ линкакуса. Я решил, что на крайний случай он может пользоваться и загрязненной водой, а вот вы, если заболеете, плохо перенесете анабиоз.
— Надо же, какое одолжение! — поразился Мыкола. — А может сперва попробовать запросить разрешения у Общества говорящих растений? Ведь линкакус — очень важная птица, сравнимая по значимости на борту разве что с хомяком, а не с какими-то там сапиенсами, у которых и НЗ-то с гулькин нос!
— Сапиенсы, раз они такие разумные, должны были сами позаботиться о своем НЗ! В отличие от низших существ, они вправе выбирать себе Общества! — отчеканил Кео. — А вы с Иохъй из жадности не стали вступать в профсоюз. Вот мы с Зако вступили в профсоюз, и у меня машинного масла хватит (на ваше счастье) — на две тысячи лет. Вполне достаточное время дпя того, чтобы, по теории вероятности, успели найти и оживили моих знакомых скуповатых пьяниц.
Кто виноват, что хрупкие разумные существа сами нисколько не хотят заботиться о собственной безопасности?
Где вы были, когда еще на Ганимеде Зако уговаривал Шефа выделить деньги на покупку нового фильтра, мёбиусохронады и запчасти гугрисов?
Вы успокоились тем, что вам кинули внеочередную премию как кость собакам, и побежали отмечать это событие в бар!
Или я не прав?
Вы, Йохъй, проявляете завидную бойкость лишь рассказывая анекдоты секретарше, а вы, Мыкола, лишь тогда, когда просите включить в рацион сало и безалкогольную «Оболонь» вместо соков, хотя против «Оболони» я как раз ничего не имею. И безалкогольная, которая уже закончилась, и та, которая содержит градусы — весьма питательный продукт и к тому же утоляет жажду. Но в холодильнике не наберется уже и десятка банок. Вы пьете пиво со впечатляющей скоростью, не умея экономить припасы.
Я посмотрел на Мыколу. Он больше не спорил. Да и я после намеков Кео на дешевые ананасы был несколько деморализован.
Глядя на наши расстроенные лица, Кео видимо понял, что сумел подавить бунт на корабле еще в зародыше, и неожиданно подобрел.