Вернувшись на свое место — вернее сказать, на место Валерия Александровича, оккупированное незаконно и, по всей видимости, на беду, — Максим обнаружил, что больше не боится. На место страха и нервной напряженности пришли апатия и полное равнодушие к своей дальнейшей судьбе. В частности, он совершенно не обиделся, когда наглый карапуз в кресле напротив, буравя Максима пытливыми глазенками, пролепетал:
— И все-таки мне хотелось бы быть уверенным на сто процентов. Скажите, нет ли кого-нибудь в вашем окружении, пусть не такого главного, но… помладше?
— Нет, — буркнул Максим, и уронил локти на столешницу, придавив сверху тяжелой головой. В самом деле, куда уж младше? «Младший маркетолог» — вот что напишут в его трудовой в том случае, если он успешно завершит испытательный период. То есть по крайней мере доживет до его окончания.
— Что ж… — По лицу карапуза было видно, что он на что-то решился. — В таком случае нам, видимо, придется иметь дело с вами. Надеюсь, вас не слишком задело мое, позволю себе заметить, вполне естественное недоверие?
— Отнюдь, — в тон наглецу обронил Широбоков.
— Вот и славно. В качестве извинения могу отметить, что, несмотря на преклонный возраст, я не наблюдаю на вашем лице явных признаков вырождения, — продолжал издеваться недомерок в короне. — У вас осмысленный взгляд и связная речь. Должен признать, для своих лет вы замечательно сохранились. Таких, как вы, у нас называют вундер… вундер… — Крошечные пальчики неуклюже щелкнули.
— Вундеральте, мой принц, — немедленно пришел на помощь зеленый камзол.
Преклонный возраст! — поморщился Максим. Да ему только в марте стукнет восемнадцать!
Если, конечно, шипованный амбал с наковальнями вместо кулаков не стукнет его раньше.
— У кого это у вас? — равнодушно спросил Широбоков. — Откуда вы вообще взялись?
— О, это долгая история! — предупредил зеленый камзол, а синий закатил огромные глазищи к потолку, как будто отыскивая на нем микроскопические трещинки.
— Ничего, — успокоил Максим, вспомнив Сергеича и его новую любовь, яркую и, похоже, взаимную. — Думаю, до завтрашнего утра нас никто не хватится. Валяйте, рассказывайте.
И ему рассказали.
Когда король Нюк, повелитель маленького планетарного государства Чальдина, начал забывать свое несложное, в сущности, имя, природа смилостивилась над стариком и послала ему наследника. Ребенок, едва начав говорить, окрестил себя Ромуальдом и потребовал от отца не затягивать процедуру передачи полномочий. Поэтому когда наследник окреп настолько, что научился отрывать от стола королевскую печать, старый монарх с облегчением снял корону со своей, потемневшей от прожитого, головы и переложил на юную головку Ромуальда, а сам удалился на покой. Неожиданно для себя он увлекся бодибилдингом, парасерфингом, фридайвингом и прочими невинными забавами, которыми любят тешить себя пенсионеры, благополучно миновавшие шестнадцатилетний рубеж. А поскольку экс-королева по-прежнему повсюду сопровождала своего супруга, то не было ничего удивительного в том, что три года спустя, где-то в промежутке между двадцатидневным марш-броском через пустыню и восхождением на ледяной пик, она принесла мужу второго ребенка, тоже мальчика.
Весь первый год своего существования ребенок молча сносил тяготы экстремального образа жизни, болтаясь в походном рюкзачке за спиной у матери, однако по истечении этого срока вежливо попросил представить его ко двору, как того требует закон и правила приличия. Переглянувшись и совместными усилиями вспомнив, что означает «ко двору», бывшие король и королева поудобнее перехватили весла (а дело было во время скоростного сплава по горной реке) и направили тримаран вверх по течению, туда, где на самой вершине окруженные нимбом облаков вырастали из гранита стены и башни их фамильной резиденции.