Венн оглянулся. Вдоль каменного забора шла Поющий Цветок. На ней по-прежнему красовался наряд уроженки восточного Халисуна, то есть просторная сорочка и широкие шаровары. Только сшитые из обычного льняного полотна, а не пестрые шелковые, как давеча на помосте. А за девушкой, привычно положив руку ей на плечо, шагал незрячий мономатанец. Его одежда тоже мало чем напоминала вчерашнюю, позволявшую любоваться точеным лоснящимся телом. Мягкие башмаки, холщовые штаны, вязаная накидка поверх рубахи... По мнению венна, Нарлак был довольно теплой страной. Уроженца жаркой Мономатаны наверняка донимал холод.
Появление Слепого Убийцы и его прекрасной помощницы вызвало понятное любопытство в народе, и Волкодав не стал исключением. Он даже сказал себе, что, уж верно, нашел бы о чем поговорить с метателем блестящих ножей, если бы только тот захотел с ним познакомиться. Но с какой стати такому знаменитому и славному человеку знакомиться с простым вышибалой?..
Потом Волкодав невольно поискал глазами при нем ножны с несколькими ножами, но не нашел. Это заставило его призадуматься. Он был почему-то уверен, что без оружия слепой не ходил. Но вот где он прятал его?.. Волкодав не единожды служил телохранителем и такую вещь, как припрятанный нож, обычно распознавал с первого взгляда. Бывали, правда, случаи, когда и он чуть было не ошибался. Венн мысленно перебрал их, и то, что он припомнил, его весьма огорчило. Человек, способный так скрыть на себе оружие, чтобы Волкодав не сразу нашел, навевал немалые подозрения. Оставалось предположить, что калека прожил сложную жизнь. И, уж конечно, был далеко не столь беззащитен, как кто-нибудь мог вообразить...
– Пойдем дальше, – негромко сказала своему спутнику Поющий Цветок. – Здесь сейчас драка будет, по-моему. Она говорила по-халисунски, и Волкодав ее понимал. Мономатанец отозвался с усмешкой:
– А кто боится драки?
– Я боюсь, – свела темные брови Поющий Цветок.
– Ну да, – хмыкнул он. – Тебя послушать – и как только меня до сих пор не пришибли? Ладно, давай заходи внутрь. Я есть хочу.
Девушка еще колебалась. Волкодаву очень хотелось, чтобы они зашли, и он с поклоном сказал ей на ее языке:
– Драки не будет, достойная госпожа. Дело в том, что я нанялся хранить здесь порядок, а другим людям это не нравится, вот они и пришли меня выгонять. Тебе и твоему другу поистине ничего не грозит.
– Во имя Лунного Неба!.. – вырвалось у нее. Мономатанец крепкой рукой сжал девичье плечо:
– Слышала?.. Я надеюсь, жареную камбалу здесь подают? Или только зубатку?..
– Подают, мой господин, как же не подают! – вмешался выглянувший Стоум. Он, конечно, тоже боялся назревавшего сражения, но подобного гостя упускать не годилось. – Какую ты предпочитаешь? В сухарях или в тесте? А может, по-сегвански, с луком, в горшочке?.. Моя стряпуха сама с Островов, она знает, как правильно приготовить. Зурия! Зурия, быстро сюда!..
«УМНЫЙ, как сто человек» хорошо понимал: народ наплюет на любую опасность и даже на гнев Сонмора и валом повалит в трактир, где можно близко рассмотреть знаменитого Слепого Убийцу. А если еще удастся подольститься и уговорить его что-нибудь этакое показать... Стоум даже решил про себя, что в этом случае покормит его даром.
Важная Зурия выплыла из кухни, принеся с собой целое облако запахов. Сложила под передником маленькие пухлые руки и с непроницаемым видом принялась слушать наставления метателя ножей, любившего, как видно, вкусно поесть. Две молодые служанки обносили пивом и закусками стоявший на улице люд. Сонморовы костоломы и те засмотрелись на мономатанца и на какое-то время забыли про Волкодава. Он молча косился на них, потом решил напомнить о себе.
– Высоко ставит меня Ночной Конис, – проворчал он, обращаясь к старшему. – Двоих сразу прислал...
У него дома всегда полагали, что надо сперва сделать дело, а развлекаться – уже потом.
– Это ты сам много о себе понимаешь! – враждебно отрезал кондарец. И кивнул на младшего, сложением и возрастом напоминавшего Тормара: – Драться будет он! А я – смотреть, чтобы по чести!..
Волкодав понял это так, что подробности изгнания Тормара достигли внимательных ушей и бить его на всякий случай пришли все-таки двое. Только не хотят впрямую о том говорить. Он улыбнулся, показывая выбитый зуб:
– Ну так что? Долго разговоры разговаривать будем?.. Рассерженный кондарец повернулся к нему и сцапал одной рукой за грудки, отводя кулак для удара. Но не ударил. Что-то подхватило его под локоть, и миг спустя он с изумлением обнаружил, что стоит постыдно скрючившись и упирается носом в собственное колено. Которое, кстати, мешает согнуться еще ниже и уберечь левую руку, готовую вот-вот затрещать.
Пока он соображал, что такое случилось и как с этим быть, Волкодав выпустил его и насмешливо проговорил:
– Ты ведь драться, по-моему, не собирался.
Кондарец еще не успел толком разогнуться, когда его младший приятель прыгнул к венну без предупреждения, взвившись с места, как кот. Он, наверное, полагал, что преимущество нового охранника состояло в быстроте. Он ведь не слыхал вразумлений Матери Кендарат: Напавший на мастера кан-киро проигрывает не потому, что напал медленно или неудачно. Просто потому, что напал...
Волкодав себя мастером не числил. И с некоторых пор вообще сомневался, позволено ли было ему прибегать к светлому искусству, дарованному людям во имя Любви. Тем не менее с рукой Сонморова парня, метко выстрелившей венну в живот, произошло неведомо что. Каким образом возможно заломить кисть, сжатую в увесистую кувалду, осталось совершенно неясным. Однако венн совладал. Прыгнувший кот оказался пойман за хвост. Вынужденный спасать руку, молодой нарлак опрокинулся навзничь и, крутанувшись по полу, как выскользнувший из ладони веник, закатился под ближний стол, прямо под ноги усмарю. Пинать его не стали – все же Сонморов человек! – но встретили хохотом.
Разбуженный Мыш поднял голову, огляделся по сторонам, сладко зевнул и опять спрятал мордочку в крылья.
Старший, покинутый Волкодавом разминать локоть, забыл про собственные болячки и подскочил к обидчику сзади, желая сгрести за шею.
В честном споре вышибал так поступать не годилось.
– Сзади, венн! – закричало сразу несколько голосов. – Оглянись!..
Среди тех, кто пожелал предупредить его, была и Поющий Цветок. Волкодав не стал оборачиваться. Зачем? Намерения противника, оставшегося за спиной, были бледнйми сполохами красноватого пламени: и не глядя ясно, что затевает. Венн качнулся вперед, чтобы кондарцу пришлось тянуться за ним, а потом вскинул руки и неожиданно осел на колени. Почти тотчас вновь грянул хохот, да такой, что со стенных полиц хлопьями посыпалась сажа. Ибо старший, принужденный к неловкому прыжку, врезался в младшего, как раз встававшего с пола. И, конечно, унес его обратно под стол.
– А еще говорил, драться не собираешься, – покачал головой венн. – У твоего Сонмора все люди такие лживые?..
Старший, чернея, опустил руку к поясным ножнам. Волкодав следил за ним с очень неприятной усмешкой.
Стоум, вернувшийся за стойку, попятился как можно дальше.
– Любезные мои, любезные, только крови не надо... Только крови не надо, прошу вас!..
– Не будет никакой крови, – пристально глядя на парня, пообещал Волкодав.
Тут вскочил на ноги младший, и они ринулись в битву уже вдвоем. Действовали ребята, ничего не скажешь, согласно. Волкодав отступил чуть в сторону и еще раз призвал к ним милосердие Богини Кан. То есть вмазал крепких ребят друг в дружку и в пол. А потом быстро присел между их головами, держа перепутанные руки и не давая ни приподняться, ни отползти. Старший еще держал нож, но пальцы вывернутой кисти не смогли воспротивиться. Волкодаву даже не потребовалось разжимать их: раскрылись сами. Он просто вынул из ладони красивый резной черенок.
– Таких вышибал вроде вас, – буркнул он, – грех в приличном месте держать. Которые чуть что на смирных людей ножи достают...
Эврих поднял голову от листа, на котором выводил письмо, и смотрел на Гарахара с плохо скрываемым нетерпением. Наемник до того увлекся схваткой, что остановился на полуслове и, кажется, забыл, о чем вообще шла речь. Поющий Цветок на ухо пересказывала мономатанцу происходившее перед стойкой. Слепой Убийца одобрительно кивал головой. Было слышно, как люди, толпившиеся на улице, требовали новостей у тех, кто сумел всунуть голову в дверь или в окошко. Народ за ближними столами одобрительно гудел, по полу разом прокатилось несколько мелких монет. Не грех и отблагодарить за потеху. Йарра мигом подобрал монетки и припрятал для венна.