Он подумал о том, что супруг госпожи, обустраивая рукотворный занорыш, должно быть, все вызнал о подземной жизни камней. Во всяком случае, каждый самоцвет сидел именно в той породе, какая ему соответствовала. Наверное, горбун расспрашивал многих. Но не только. Скорее всего, еще и книжки читал...
– Тебе нравится? – не дождавшись ответа, повторила Виона.
Он неохотно проговорил:
– Я не люблю пещер, госпожа.
– Что с тобой, Волкодав? – удивилась она. – Только что девчонкой дразнил...
У него не было никакого желания что-то ей объяснять, и он снова отвернулся к стене. У пещеры ювелира было еще одно отличие от всамделишних подземелий. Чистота. Бережно подобранный пестрый камень был умытым и гладким. В Самоцветных горах даже самые красивые слои трудно было различить за пылью и грязью. Никто не протирал мокрой тряпочкой красные, зеленые, фиолетовые изломы, не останавливался восхищенно полюбоваться...
Отделка комнаты не была завершена. В углу лежало несколько приготовленных, но не установленных камней и при них – ящичек с опрятно убранным инструментом. Там же виднелась лесенка, поначалу воспринятая Волкодавом как необходимая рудничная принадлежность. И длинный кусок окаменевшего древесного ствола с корой и ветвями, еще не нашедший в этой странной комнате своего, только ему присущего места...
В отличие от Волкодава, Мыш сразу почувствовал себя дома. Тягостные воспоминания не беспокоили маленького летуна. Покрутившись туда и сюда, он облюбовал подходящий уступ, прицепился к нему... и немедленно облегчил животик, украсив драгоценный каменный ковер пахучим длинным потеком.
До сих пор он, что-то понимая своим звериным умишком, не позволял себе подобного в местах, где ему приходилось жить вместе с людьми.
Давно уже Волкодав не испытывал подобной растерянности! Позже он вспоминал, как первым долгом прислушался: не идет ли мастер УЛОЙХО? Об руку с уважаемым гостем?.. Пока он стоял столбом, Виона хихикнула, всплеснула руками – и стрелой выскочила за порог, звать служанку с тряпками и ведерком. Мыш сорвался с насеста и полетел было за нею, но потом вернулся к Волкодаву. Кажется, до него начало смутно доходить, что они были все-таки не в пещере. Он сел венну на плечо и потерся о шею, как всегда, когда ему случалось нашкодить. Перелететь на стену зверек больше не пробовал. Он не очень понимал, что же именно он сделал не так, только то, что лучше было не связываться.
И надо ли говорить, что к приходу хозяина дома все следы преступления были надежно замыты.
Гость оказался худощавым пожилым сегваном с длинными седыми волосами, по обычаю Островов собранными в хвост на затылке. За хозяином следовал телохранитель, тоже сегван. Он ощупал Волкодава взглядом, лишенным всякого дружелюбия. Венн никак ему не ответил, но про себя усмехнулся. Парень тащил большую плоскую коробку, явно принадлежавшую гостю. Хорош охранник, допускающий, чтобы у него были заняты руки!
Между тем сегван с уважением и любопытством обозревал внутренность «шкатулки».
– Ты, добрый мастер, конечно, бывал в рудниках? – спросил он, усаживаясь.
– Куда мне, – кротко вздохнул УЛОЙХО. – Я на улицу-то не каждый день выхожу.
Сегван развел руками с несколько преувеличенным удивлением:
– Откуда же ты так хорошо знаешь, как выглядят недра?
Мастер смутился, явно довольный похвалой:
– Да так... понемногу... от бывалых людей...
Волкодав стоял за спиной госпожи, скрестив на груди руки, и помалкивал.
Торговец камнями кивнул своему охраннику (или скорее просто слуге, как определил про себя Волкодав), и тот поставил коробку на столик. Сегван снял с шеи неожиданно длинный ключ и повернул его в маленькой скважине, отделанной потемневшим металлическим кружевом. Потом поднял крышку.
Виона восторженно ахнула. УЛОЙХО довольно улыбнулся. Сегван откинулся в кресле, радуясь произведенному впечатлению. Слуга-охранник пялился на богатство, принадлежавшее не ему. Опытные люди так себя не ведут, опять подумал Волкодав. Телохранитель, как все люди, имеет право любить или не любить самоцветные камни, никого это не касается, кроме него самого. Но позволять себя от службы отвлечь... Сам Волкодав внутрь коробки даже не покосился – смотрел только на хозяйских гостей.
– Мы вправим их в серебро, – говорил тем временем ювелир. – И сделаем тебе ожерелье. Или диадему. Возьми, приложи к волосам!
Бесчисленные косички Вионы были спрятаны от чужих мужчин под намет; впрочем, нарлакский убор мономатанской уроженки неизменно получался больше похожим на тюрбан ее родины. Виона потянулась к коробке и вынула из черного замшевого гнезда кусочек то ли моря, то ли небес, горевший льдисто-голубым звездным огнем. Она держала искрящийся камень так осторожно, словно тот в самом деле был хрупкой, готовой рассыпаться льдинкой. Она приложила его к темно-синему шелку намета, охватившему смуглый лоб, и сделалось ясно, что именно там и было ему самое место. Лучшего не придумать.
Слуга торговца оторвался наконец от завороженного созерцания блестящих топазов. Теперь он алчно таращился на Виону.
Его хозяин тоже откровенно любовался молодой женщиной, но скорее отечески.
– Эти камни, – сказал он, – обретены под Большим Зубом, в сорок третьем нижнем ярусе. Гранил же их, как я слышал, сам несравненный Армар.
Никто не сказал бы по лицу Волкодава, чтобы для него что-то значили эти слова. Мастер УЛОЙХО потянулся к ящику с инструментами и вытащил деревянный футляр. Сверху этот футляр был сплошь исцарапан – сразу видно, не без дела валяется, – но зато внутри оказался выложен бархатом. В пухлом бархате, само похожее на сверкающую драгоценность, покоилось большое двояковыпуклое стекло в металлической оправе. Рядом со стеклом лежала удобная деревянная ручка. Ловкие пальцы горбуна живо присоединили ручку к оправе.
– Ого, вот это диковина! – торговец камнями даже наклонился вперед. – Что это у тебя, добрый мастер УЛОЙХО? УЖ не магическое ли зерцало, позволяющее заглянуть в самую душу камней?
– Почти угадал, – засмеялся маленький ювелир. – Это в самом деле очень редкое и дорогое приспособление. Ему присуще свойство многократно увеличивать каждую мелочь, на которую сквозь него смотрят, равно подчеркивая и достоинства, и недостатки. Такие стекла шлифует в Галираде славный мастер Остей, и я знаю, что многие ремесленники вроде меня стремятся ими обзавестись.
Славный мастер Остей!.. Волкодав опять остался внешне совершенно невозмутимым, но на душе потеплело. Вот так живешь и не знаешь, где подкараулит тебя западня, плод стародавней вражды, а где, наоборот, бессловесная вещь покажется приветом от друга...
– Можно?.. – протянул руку сегван. И принялся увлеченно созерцать собственные камни, время от времени качая головой и щелкая языком. Потом он сказал: – Такое стекло и мне, скромному купцу, принесло бы немалую пользу. Много нынче развелось людей, склонных к обману, а сколь искусны бывают творцы подделок, не мне тебе объяснять. Ты позволишь не откладывая обмерить твое зерцало, чтобы я мог заказать подобное ему для себя?
УЛОЙХО с сомнением пожевал губами.
– Обмеряй, мне не жалко, – сказал он затем. – Можешь даже снять слепок. Но заказывать лучше погоди, пока судьба не заведет тебя в Галирад. Иначе зря деньги потратишь. У нас в Кондаре, как тебе известно, тоже варят очень хорошее стекло, но подобной работы повторить не умеют. Когда мне привезли это зерцало, я тотчас же устрашился, что ненароком разобью его, и обратился к нескольким мастерам, прося сделать похожее. Мои друзья очень старались, и я, конечно, вознаградил их труды, но...
На лице сегвана отразилось сомнение. Видя это, УАОЙХО снова запустил руку в ящик:
– Вот, посмотри.
Стекла, которые он вынул, были без оправ и без ручек. На первый взгляд они только этим от галирадского и отличались, но торговец по очереди испробовал их и убедился: все они хоть немного да искажали видимое глазом, причем каждое на свой лад. Ну еще бы, подумалось венну. Со здешними стекловарами не сидел, рядом Тилорн, объясняя, как направлять свет, чтобы вокруг линзы, уложенной на полированную пластину, заиграли радужные колыша. А без науки, пожалуй, что-то получится!..