Бревно было не легонькое, бегом с ним не побежишь. Венн выбрался на кручу и зашагал по знакомой тропе сквозь редкий лесок. Мыш, сидевший на взлохмаченном комле, сорвался в полет и беззвучно упорхнул между ветлами. Нюх у Волкодава был на зависть большинству обычных людей, но все же не такой, как у него. Должно быть, жадный зверек учуял лакомый дух, повеявший от дома Сигины...
Волкодав ошибался. Он не успел еще миновать прибрежные заросли, когда Мыш примчался обратно и с криками завертелся у него перед лицом. Маленький летучий охотник вел себя подобным образом, только если приключалось нечто скверное. И требующее, по его разумению, немедленного вмешательства.
- Ну, что там еще... - проворчал венн. Но все же скатил с плеч бревно, поставил его так, чтобы потом легче было снова навьючивать, и сперва пошел следом за зверьком, потом побежал. Без гнувшего к земле груза бежалось радостно и свободно.
До землянки Сигины путь был недальний. Волкодав перемахнул журчавший ручей, пробежал через луг и рассмотрел вернувшегося Эвриха. Было похоже, молодой ученый принес не хлеб с молоком, а полновесный синяк под глазом. Волкодав, торопясь, преодолел последнюю сотню шагов и убедился в этом окончательно. Эврих понуро сидел на пне, торчавшем недалеко от входа в землянку, Сигина стояла подле него и жалеючи гладила по голове, по золотым завиткам. Эврих прижимал что-то к лицу. Когда он поднял голову и оглянулся на Волкодава, тот увидел, что аррант держал в руках толстую железную подкову.
Венн остановился перед ним, ожидая объяснений.
- Они не захотели мне ничего продавать, - после долгого молчания проговорил Эврих, и Волкодав понял, что ему было стыдно. - Они сказали мне... прости, почтенная, но они сказали мне, что ты и так всем здесь задолжала... и эти деньги в счет долга следует отобрать у твоих постояльцев...
Сигина виновато развела руками:
- Они меня вправду поначалу подкармливали. Наверное, я им в самом деле должна...
- И много их было? - поинтересовался венн. Я же тебя учил, бестолкового, послышалось Эвриху.
Здоровая половина лица молодого ученого стала наливаться краской. Он мрачно отвернулся от Волкодава и буркнул:
- Ты бы на них посмотрел! Мужик с братьями... каждый толще медведя...
- Это, наверное, Летмал, - продолжая гладить Эвриха по голове, пояснила Сигина. - С Кроммалом и Данмалом. Озорные ребята. И отец их такой же был. В молодости, как сейчас помню...
Венн вздохнул. Он начал уже понимать, что бревнышко, не донесенное им до землянки, так и останется в лесу. Если только кто-нибудь не подберет на дрова. Он спросил:
- Ты не хотела бы пойти с нами в Кондар, госпожа?
- В Кондар? - задумалась женщина. - Но как же... когда придут мои мальчики...
- А твои сыновья знают, что ты ждешь их именно здесь?
- Нет, конечно, - улыбнулась она. - Но разве это так важно?
Улыбка у нее была замечательная.
- Тогда почему ты не уйдешь из этой деревни, достопочтенная? - удивился Эврих.
- Здесь ближе всего к горам, - терпеливо, как несмышленому ребенку, объяснила она.
Волкодав сразу подумал о каторге. УЖ не в Самоцветные ли горы угодили когда-то ее беспутные сыновья?.. Он хмуро осведомился:
- А что они там, в горах, делают?
- Мы узнали, что младшенький затерялся где-то среди высоких хребтов, и старший отправился его выручать, - с гордостью поведала Сигина. - Как только он разыщет братика, они сразу спустятся и придут. Вот я их здесь и жду.
Аррант переглянулся с Волкодавом и сказал ей:
- Твоим сыновьям, достопочтенная, гораздо легче будет найти тебя в Кондаре. Кондар - большой город. Туда они заглянут обязательно, а маленькую деревушку могут и миновать стороной.
Сигина открыла рот возразить, дескать, как же может такое случиться, чтобы ее дети с ней разминулись, но тут Волкодав вновь подал голос:
- В Кондаре мы обязательно найдем добрых людей, госпожа. Ты, наверное, сможешь часто разговаривать с ними о своих сыновьях. Они не будут смеяться над тобой, как те, что живут здесь.
Женщина в нерешительности смотрела то на одного, то на другого. Вот ее взгляд обратился на кособокую дверь землянки. Потом она повернулась к горам. К ледяным пикам, горевшим в фиолетовом небе под лучами неистового сизого солнца...
- Я слышал, из Кондара тоже видны горы, - прогоняя вставшее перед глазами видение, сказал ей Волкодав.
- Засечный кряж тянется до самого моря, - поддержал Эврих. - И туда сходятся все дороги, ведущие с гор. Хочешь, я карту тебе покажу? Я был в Кондаре. Там пятеро ворот, не считая морской гавани. Ты сможешь обходить все эти ворота и расспрашивать стражников о сыновьях.
Сигина вдруг всплеснула руками:
- Так я ведь задерживать вас буду, детки! Вам, небось, быстро надо идти... А со мной, старой... У меня уж и ноги кривые...
Эврих, забыв про болезненно-багровую опухоль, наливавшуюся под глазом, звонко расхохотался:
- Не торопись зваться старушкой, достопочтенная! Успеешь еще! Собирай лучше вещички, да у тебя их, небось, не очень и много...
Женщина с неожиданно проказливой улыбкой подхватила штопаныйперештопаный подол и нырнула в землянку. Волкодав надел рубашку, растянутую на ветхом заборчике и сохнувшую после стирки, застегнул поясной ремень и сказал Эвриху:
- А я пока в деревню схожу.
Убогое жилище Сигины отделял от селения покатый бугор, заросший жимолостью в полтора человеческих роста. Сперва Волкодав хотел обойти кустарник кругом, но заметил тропинку и пошел напрямик. Сплетение густых ветвей заставляло пригибаться и низко опускать голову, он даже спросил себя, кто бы и зачем мог натоптать такую тропу. Но ничего дельного так и не придумал.
И что он собирался делать в деревне, он тоже еще не знал.
Несколько лет назад он бы, пожалуй, выяснил у людей, кто именно подбил глаз его другу и отнял честные деньги. Потом заставил бы недоноска вернуть отнятое. Да позаботился, чтобы поганец еще долго вздрагивал и оглядывался по углам всякий раз, когда его посетит искушение обобрать прохожего человека...