Средний сын старейшины, Кроммал, невнятно выкрикнул по-нарлакски нечто такое, чего при женщинах нипочем не следовало бы повторять, и рванулся отмщать за старшего брата.
- Я Летмала пальцем не трогал, - сказал ему Волкодав. - И тебя трогать не собираюсь...
Данмал, действительно самый смышленый из троих, крепко обхватил Кроммала поперек тела. Тот вырывался.
- Не надо!.. - расслышал Волкодав. - Убьет... Летмал поднялся на ноги и тяжело двинулся на обидчика вдругорядь. Широкое лицо, опушенное мягкой светлой бородкой, было цвета свеклы. Венну не хотелось снова отправлять его наземь, ибо во второй раз это пришлось бы делать уже убедительнее. Так, чтобы встал к вечеру.
- Могли бы и словами сказать, что на откуп деньги нужны... - укорил он старейшину. - А то сразу синяки ставить...
Тем временем Летмал, зверея, шагнул навстречу неминуемому... Но тут между ним и Волкодавом ринулся Мыш. Свирепый маленький хищник повис в воздухе перед молодым нарлаком, кровожадно ощерил пасть и зашипел ему в глаза. Летмал невольно шарахнулся, отмахиваясь руками.
- Хватит! - сказал Волкодав. - Я ухожу.
Он свистнул, подзывая Мыша, повернулся и пошел вон из деревни. Мыш вцепился в плечо, потом перебрался на голову, чтобы удобней было оскорбительно шипеть и плеваться в сторону недругов. До самого кустарника Волкодав ждал камня в спину. Не говоря уже о стреле: мало ли что удумает озлобленный народ... Красноватые сполохи, всегда предварявшие нападение, так и не протянулись к нему. На счастье деревенских.
Венн отболтал весь язык, объясняясь сперва с данщиками, потом со старейшиной и его сыновьями. Поэтому у него не было никакой охоты еще о чем-то рассказывать Эвриху и Сигине. Он и не стал.
Подбитый глаз молодого арранта закрылся и заплыл, но второй смотрел вопросительно.
- Они там небогато живут... - проворчал в конце концов Волкодав. Пусть их...
Сигина, выглянувшая из землянки, ничего не сказала. Только пронзительно глянула на венна, и он долго потом не мог отделаться от беспокоящего чувства: эта женщина откуда-то в точности знала все, что произошло с ним в деревне... Откуда бы?
Еще он слегка удивился про себя тому, что жидкой, отдающей плесенью каши в котле оказалось как раз на три полные миски. Можно подумать, Сигина предвидела нынче гостей. Потом он вспомнил, что Сумасшедшая со дня на день ожидала прихода несуществующих сыновей, и это все объяснило.
Вечером, когда солнце уже опускалось за небоскат, к землянке Сигины пришла тихая молодая женщина. Волкодав издалека заметил ее и узнал жену Летмала, которую так грубо тискал кудрявый стрелок. Она несмело подошла ближе, и венн, встав, поклонился:
- Добрый вечер, дочь славной матери... Глядя на него, поднялся и Эврих, чтобы поприветствовать женщину по-аррантски. Молодуха еле слышно пролепетала что-то в ответ. Необычное внимание двоих путешественников, обращавшихся с ней, как с госпожой, больше путало ее, нежели радовало. Зато пушистый белый песик, прибежавший с нею вместе, никаких сомнений не испытал: сразу подскочил к Волкодаву и завертел хвостом, восторженно тявкая и напрашиваясь на ласку.
Женщина поискала глазами Сигину, но та возилась в землянке. Рано утром предполагалось двинуться в путь, и она перебирала свои скудные пожитки, решая, что брать с собой, что не брать.
- Матушка Сигина... - окликнула молодуха. Она держала в руках небольшой сверток. Если у Волкодава еще не отшибло нюх, в свертке было съестное.
Сигина не услышала голоса, и венн сказал:
- Госпожа Сигина там... в доме.
Женщина стала спускаться по оплывшей земляной лесенке, пугливо оглядываясь на странного бородатого чужеземца, вздумавшего почтить ее вставанием. Она-то на лавку присесть не смела ни при муже, ни при свекоре со свекровью, ни при мужниных братьях... Беленький кобелек ластился, вскидывал передние лапки ему на колено. Мыш, сидевший на плече, ревниво поглядывал вниз, скаля на песика острые зубы.
- Рейтамира, доченька! - обрадовалась в землянке Сигина. Волкодав про себя сделал вывод, что молодая женщина с красивым и звучным именем Рейтамира время от времени подкармливала деревенскую дурочку. Хотя дома ее за это вряд ли хвалили. Еще он видел, что Летмал успел уже сорвать злобу на безответной жене. И при этом не оставил синяков, которые могли бы заметить люди. Вот на это у подобных тупиц почему-то всегда хватало ума. Венну достаточно было посмотреть, как она шла, и внутри холодной гадюкой шевельнулось желание сходить в деревню еще. Он хотел поделиться своим наблюдением с Эврихом, но передумал. И женщине срам, и арранта зря печалить не стоило.
Рейтамира вновь вышла наружу, отворачиваясь и пряча мокрые глаза. Она обняла Сигину и попрощалась с нею уже вовсе неслышно. Похоже, ее не на шутку подкосил предстоявший уход Сумасшедшей. Да. Не с кем станет посоветоваться и поговорить, не у кого будет всплакнуть на плече... Волкодав подошел к женщине и сказал ей:
- Дело к ночи, госпожа... Позволь, провожу до деревни.
Рейтамира отшатнулась, вскинула на него глаза... Что всегда поражало его в женщинах, так это их способность с первого взгляда заглянуть в самую душу. А может, это он сам, как все мужчины его племени, не мог от них ничего утаить?.. Вот даже и забитая жена нарлакского лоботряса немедленно поняла: венн имел в виду только то, что сказал. Он в самом деле хотел проводить ее до деревни, проследив, чтобы не случилось беды. А вовсе не дожидался удобного случая потребовать с нее награды за то, что отогнал распустившего руки молодого стрелка.
- Спасибо, добрый человек... - отозвалась она. - Только я... муж осерчает...
- А мужу твоему, - тихо сказал венн, - ничего не надо растолковать? А то я с радостью...
- Что ты!.. - испугалась она. - Что ты... что ты... Отвернулась - и пошла обратно домой. Шла медленно, с большой неохотой, низко опустив голову, обмотанную, по нарлакскому обычаю, "наметом" - куском вышитой ткани вроде длинного, спадавшего на спину полотенца...
- Может, мне все-таки здесь остаться? - появляясь из землянки и с сомнением глядя вслед молодухе, проговорила Сигина. - Совсем одну девочку брошу... Нехорошо!
- Муж у нее, по-моему, скотина порядочная... - хмуро проговорил Эврих.
- Бьет, - сказал Волкодав. Эврих про себя полагал, что не всякий мужчина так уж не прав, когда бьет жену. Но на всякий случай оставил свое мнение при себе.