— Да уж, — равнодушно вторю я.
— А ты куда собрался? — хмурится Алена, глядя мне за спину.
Оборачиваюсь. Глеб натягивает кроссовки.
— В магазин.
— Зачем?
— За настойкой для души. А то еще сожрете меня ночью.
Хлопает входная дверь, а Алена расплывается в загадочной улыбке. Я не до конца понимаю, что происходит.
— За чем он пошел? — осторожно пытаюсь узнать.
— За вином, — смеется она, и я тоже невольно улыбаюсь.
— Какой молодец...
Немного расслабиться — это именно то, что мне сейчас нужно. Расслабиться и уснуть. Без допинга вряд ли получится. Все нервы вздернуты на дыбы, а рой мыслей просто оглушает.
— Да. Он самый лучший, — мечтательно тянет Алена, а я невольно вспоминаю, как начинался их роман. Ученик влюбился в учительницу. У него не было шансов на взаимность, но он каким-то непостижимым образом ее добился.
— Я рада, что у вас все хорошо, — сжимаю руку подруги. Я говорю искренне, заслужили, выстрадали свою любовь.
— У нас все просто замечательно. И у тебя так будет тоже.
— Нет уж, спасибо, — качаю головой. — Хватит мне за глаза.
От одной мысли о другом мужчине становится дурно. Они больше для меня не существуют как класс. Хватит с меня одного экземпляра, чтобы наесться до конца жизни.
— Я тоже так думала после развода, — посмеивается Алена. — А потом встретила Глеба, и вот...
Она смогла поверить. А я больше не решусь. Просто не хочу подпускать к себе кого-то. Не хочу больше любить, чтобы потом не было мучительно больно.
— Второго Глеба нет, — грустно улыбаюсь.
— А тебе и не нужен, у тебя своя история.
— Ничего мне не нужно, — вздыхаю и опускаю голову на руки.
Тяжело и больно. Даже дышать невозможно полной грудью. Я разрушена до основания, ничего не осталось. Но каким-то образом еще живу и даже не плачу.
— Ну ты как? — Алена словно читает мои мысли.
Пересаживается ко мне на диван и прижимает к себе. Утыкаюсь в ее плечо и даю волю слезам. С надрывом и горечью. Выпускаю эмоции на волю и позволяю себе открыться.
— Правильно, поплачь. — Подруга гладит меня по волосам. — Потом станет легче.
И мне действительно становится легче. Боль немного отпускает или притупляется.
— Надо как-то переварить случившееся, — всхлипываю я.
— Все будет хорошо. — Алена крепче сжимает меня и качает, как маленькую. — Мы справимся.
— Спасибо тебе, — поднимаю голову и вытираю слезы.
— Да брось, за что? — отмахивается она.
— За то, что не бросаешь меня.
— Не говори глупости.
Щелкает замок, и дверь открывается. Тяжелые шаги раздаются в прихожей. Глеб вернулся из магазина.
— Девчонки... — тянет он довольно и заглядывает к нам. — Я принес две.
Демонстрирует бутылки и лукаво усмехается.
— Ты с ума сошел? — качает головой Алена. Да уж, опрометчивый поступок.
— Гулять так гулять, — подмигивает он ей.
— Мы завтра не встанем, — сухо замечаю я, хотя не понимаю даже зачем.
Только ради сына надо продолжать как-то жить. Только ради него я еще готова существовать на этой планете.
— Да бросьте. — Глеб открывает обе бутылки и ставит на стол вместе с бокалами. — Я еще заказал вам пиццу.
— Очень похоже на то, что ты собираешься свалить, — подозрительно прищуривается Алена, а я невольно улыбаюсь.
— Ты меня раскусила. — Он примирительно поднимает руки. — Ну что мне с вами сидеть? Пойду с пацанами мяч погоняю.
— Ну хорошо, — сдается Алена. — Телефон только не отключай. Я волнуюсь.
— Не буду, — обещает Глеб, подходит и нежно целует ее в губы.
Такие они милые в своей бытовухе. И влюбленные. Сердце болезненно сжимается. В моей жизни никогда не было такой легкости. Илья был для меня оплотом, непробиваемой стеной. Он был старше и главнее, а я всегда беспрекословно подчинялась. Я жила в его тени, а как существовать автономно, даже не представляю.
— Ленок, до вечера, — чмокает и меня в щеку, а я даже не успеваю отреагировать. Какая-то заторможенная.
— До вечера, — говорю на автомате и тяжело вздыхаю.
Вечер уже скоро наступит, и я останусь одна. Не будет же Аленка со мной нянчиться круглосуточно. А я боюсь одиночества. Мне страшно.
Алена разливает по бокалам вино и протягивает один мне. Беру и делаю несколько жадных глотков. Вкусное, немного терпкое, и совсем не чувствуется градус.
— Ну давай, рассказывай. —Алена чокается с моим фужером и тоже немного отпивает.
— О чем? — недоуменно смотрю на нее. Я рассказала уже все, что могла. Всю душу вывернула наизнанку, а ей все мало?
— Что будем делать?
— Даже не представляю, — выдыхаю я и качаю головой.