Начальникам управлений и отделов ОГПУ предлагалось обеспечить направление в ОЦР рассмотренных Коллегией и Особым совещанием ОГПУ дел с выписками не позднее трехдневного срока с момента заседания[126].
Несмотря на прямые указания Приказа ОГПУ № 63/ 31 от 4 февраля 1931 г. (положение о городских и райаппа-ратах), запрещавшего ведение следствия, в ряде областей (Иваново-Промышленной области ИПО, Башкирии, Татарии, Крымской Республики и др.) районные аппараты продолжали вести следствие.
В связи с этим Приказ ОГПУ № 380/С от 23 апреля 1932 г., подписанный зампредом ОГПУ И. А. Акуловым и заместителем Прокурора СССР Катаняном, запретил районным уполномоченным вести следствие по каким бы то ни было делам. Районные уполномоченные имели право вести под непосредственным руководством ПП и опер-секторов только предварительные разработки на основе данных обезвреживаемой сети и других оперативных возможностей (положение о райаппаратах). Надзору прокуратуры по этим разработкам райуполномоченные не подлежали.
Райгоротделения в соответствии с Приказом ОГПУ № 63/31 могли производить следствие. Взаимоотношения райгоротделений с городской прокуратурой должно было осуществляться в порядке специальных инструкций (приказы ОГПУ от 8 ноября 1922 г. № 287 и от 31 августа 1923 г. № 363).
Разногласия между городским прокурором и начальником райгоротделения по следственным делам и другим вопросам прокурорского надзора разрешались прокурором оперсектора и начальником оперсектора, а там, где оперсекторов нет, — ПП ОГПУ и прокурором по надзору за ПП ОГПУ.
Предлагалось не допускать нарушений п. 1 Приказа ОГПУ № 363 от 31 августа 1923 г. о невмешательстве прокуратуры в агентурно-оперативную работу. Было указано на недопустимость передачи органами ОГПУ дел о контрреволюционных преступлениях в органы милиции[127].
В ряде управлений РК милиции вошло в систему допросов избиение заключенных, побои граждан, грубость и брань. Так, уполномоченный Наримановского РУМ НВК Сивов систематически занимался избиением арестованных и граждан, а одного заключенного — Булгакова — избил до того, что тот сошел с ума (осужден Коллегией ОГПУ к 10 г.м к/л (концлагерей); уполномоченный ОО Калининского РУМ МО
Кожухов и участковый инспектор того же РУМ Снегирев демонстративно перед толпой колхозников в 50 человек избили задержанного для выяснения личности гражданина (осуждены Коллегией ОГПУ к пяти годам концентрационных лагерей каждый); делопроизводитель Емецкого РУМ Северного края Покровский при доставке в РУМ пьяного гражданина Окунева избил его, револьвером нанес ему четыре раны в голову и одну в ногу (осужден Коллегией ОГПУ к 10 г.м к/л); командир отделения 1-го взвода Пензенской В/м СВК Зайцев систематически избивал детей от 12 до 15 лет, раздевал их, порол крапивой, а после бил резиновой палкой (осужден Коллегией ОГПУ к 10 г.м к/л).
Несмотря на приказы об искоренении этого явления в практике работы органов милиции и ее отдельных сотрудников, начальники УРКМ не вели борьбы с этими явлениями, на преступные действия своих подчиненных не реагировали или, в лучшем случае, ограничивались наложением на виновных дисциплинарного взыскания, потворствуя тем самым преступникам.
В связи с этим Приказ № 00359 от 5 ноября 1933 г., подписанный заместителем председателя ОГПУ и начальником ГУРКМ Г. Е. Прокофьевым, поставил в известность весь руководящий состав РК милиции, что наравне с лицами, уличенными в избиениях арестованных и грубости к населению, будут преданы суду Коллегии ОГПУ и их начальники, полностью ответственные за действия своих подчиненных.
Расследование дел по этим преступлениям должно было заканчиваться и направляться на Коллегию ОГПУ в кратчайший срок[128].
На рассмотрение Коллегии ОГПУ продолжали поступать следственные дела, проведенные небрежно, с грубым нарушением элементарных правил ведения следствия. Особо безобразным примером халатного ведения следствия являлось следственное дело ПП ОГПУ ИПО по обвинению в участии в контрреволюционной вредительско-диверсионной организации на Кинешемском химическом заводе.
В Приказе ОГПУ № 508 от 17 января 1934 г. указывалось на допущенные по этому делу нарушения. Так, из семи обвиняемых, проходящих по делу, обвинение было предъявлено только троим, несмотря на то что бланки предъявления обвинений были заготовлены своевременно на всех обвиняемых, заполнены и даже подшиты к делу. Очные ставки оформлялись очень небрежно. В деле имеются материалы об очных ставках, подписанные только одним из обвиняемых. Есть и такие материалы об очных ставках, которые подписаны лишь сотрудниками, проводившими эту ставку, и не подписаны ни одним из обвиняемых. При этом на протоколах очных ставок имеется масса поправок, помарок, вставок, которые никем не оговорены. Обвинительное заключение не соответствует материалам следствия. Утверждение, что контрреволюционная организация состоит из бывших фабрикантов, выходцев из социально-чуждой среды, опровергается материалами следствия.