На 1 января 1934 г. заключенных осужденных НКВД было 215 503, или 42,2%, аНКЮ - 294 804, или 57,8%. На 1 января 1935 г. НКВД - 299 437, или 41,3%, а НКЮ -426 046, или 58,7%. На 1 октября 1935 г. НКВД - 291761, или 35,7%, а НКЮ — 525 039, или 64,3% всех осужденных.
Приводя эти цифры, Г. Г. Ягода еще раз делает вывод, что работа судов неудовлетворительна[176]. Вышинский в связи с запиской Ягоды 16 февраля 1935 г. посчитал необходимым отстоять свою точку зрения, указав еще раз для сравнения некоторые цифры. На 1 октября 1935 г. 1 251 501 человек содержались в лагерях, тюрьмах и колониях, а на 1 января 1932 г. — 519 501 человек. Рост числа заключенных к концу 1935 г. составил 210,9%.
А. Я. Вышинский обвинил Г. Г. Ягоду в подтасовке фактов и предложил рассматривать дела всех осужденных вместе. По представлению особого совещания были осуждены 33 823 человек. По представлению «троек» — более 122 тысяч человек. Всего: более 150 тысяч человек.
По его сведениям, с момента образования НКВД Прокуратурой СССР было направлено 1344 протеста как на решения бывшей Коллегии ОГПУ, так и Особого совещания (по Секретно-политическому отделу — 369 протестов, по Экономическому управлению — 644 протеста, по Главной транспортной прокуратуре — 115 протестов и 216 — в связи с очисткой Ленинграда от социально чуждых элементов).
Вместе с тем А. Я. Вышинский не ставил вопрос об упразднении Особого совещания. Он пытался ограничить только его компетенцию как административного суда, который рассматривал дела заочно, без свидетелей, а в ряде случаев только на основании оперативных данных или на основании лишь одного свидетеля[177].
И. В. Сталин и А. А. Жданов в своей телеграмме, разосланной членам Политбюро в октябре 1936 г., предложили необходимым и срочным назначение Н. И. Ежова на пост наркомвнудела. Г. Г. Ягода, по их мнению, оказался не на высоте в деле разоблачения троцкистско-зиновьевс-кого блока. О ГПУ опоздал в этом деле на четыре года. Эта сталинская установка прямо толкала работников НКВД на массовые аресты и расстрелы.
Н. И. Ежов возглавил НКВД СССР с 26 сентября 1936 г. С этого времени резко ужесточилась репрессивная политика. На первом этапе ее планировалось проводить с применением судебных инстанций. Так, 4 февраля 1936 г. Генеральному секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину и председателю Совнаркома СССР В. М. Молото-ву Н. И. Ежов направил согласованный с А. Я. Вышинским и В. В. Ульрихом проект ЦК ВКП(б) о порядке судебного рассмотрения дел на троцкистские антисоветские группы.
В связи с тем, что таких групп во многих областях выявлено значительное количество, встал вопрос об организации выездных сессий ВК ВС СССР. По остальным регионам, где количество арестованных не превышало 10-15 человек (в отношении которых предварительно было принято решение о вынесении высшей меры наказания), данные группы лиц предлагалось судить в Москве. Списки о мерах наказания для троцкистов рассматривались заочно. Состав организованных выездных сессий предлагалось согласовывать с секретарями крайкомов, обкомов и ЦК нацкомпартий, Наркомвнуделом СССР и Прокуратурой СССР
Предварительно определялись три меры наказания: первая — высшая мера наказания (ВМН) — расстрел, вторая — 19 лет строгой тюремной изоляции и 10 лет последующей ссылки, третья — восемь лет строгого тюремного заключения и пять лет последующей ссылки.
Н. И. Ежову, А. Я. Вышинскому и В. В. Ульриху предлагалось рассмотреть списки троцкистов, предаваемых суду выездной сессией ВК ВС СССР, и наметить предварительные меры наказания. Свое заключение о мерах наказания они обязывались представить на утверждение в ЦКВКП(б)[178].
Установка на репрессии диктовалась и февральско-мартовскому Пленуму ЦК ВКП(б) 1937 г. В резолюции Пленума по докладу Н. И. Ежова «Уроки вредительства, диверсии и шпионажа японо-немецко- троцкистских агентов» говорилось: «Пленум ЦК ВКП(б) считает, что все акты, выявленные в ходе следствия по делам антисоветского троцкистского центра и его сторонников на местах, показывают, что в разоблачении этих злейших врагов народа Наркомвнудел запоздал, по крайней мере, на 4 года». Это утверждение не было бесспорным. На Пленуме ЦК в выступлениях ряда членов ЦК высказывались сомнения в правильности намечавшегося курса на массовые репрессии под предлогом борьбы с «двурушниками».