— Привет, Лаура, как поживаешь?
— Прекрасно, Кирк. Я позвонила, чтобы поделиться с Мэгги радостной новостью.
— Ее, как всегда, нет. А со мной можно поговорить?
Лаура проигнорировала язвительный тон, с которым Кирк упомянул о жене, и принялась выкладывать подробности сегодняшнего путешествия. Между ними возникло взаимопонимание, какое бывает у старых добрых друзей, питающих друг к другу истинную симпатию и уважение.
— Лаура, это надо отпраздновать. Может, я заеду за тобой вечерком и мы выйдем поужинать? Недалеко от тебя недавно открылся чудный маленький ресторанчик.
— Нет, спасибо. Боюсь, две вылазки за один день для меня пока многовато. Почему бы вам с Мэгги не заскочить ко мне сегодня на ужин? Я буду рада угостить вас чем-нибудь домашним… — Лаура вдруг запнулась. — Или вы не захотите так далеко ехать…
— Милая моя Лаура, я готов ехать на Аляску ради твоей стряпни. Боюсь только, что Мэгги слишком занята. Я даже не знаю, где она и когда появится дома. Ты не будешь против, если я подъеду один. Она теперь совсем перестала готовить, так что от меня прежнего скоро останется только тень.
— Ну, этого мы не допустим. В восемь тебя устроит? И движение к этому времени не такое оживленное.
— В восемь? Вполне. Может, мне что-нибудь прихватить? Скажем, бутылочку вина?
— Если хочешь.
— Прекрасно.
Лаура разом выпрыгнула из постели и помчалась к холодильнику. Какое же у Кирка любимое блюдо? Ну да, конечно же, пицца. Лауре припомнилось, как Кирк укорял Мэгги за то, что это блюдо у нее получается хуже, чем у ее матери-итальянки, а вот Лаура, хотя и шотландка по происхождению, готовит его превосходно.
В морозильнике нашлось подходящее мясо, а вот необходимых для этого блюда специй и сыра не было. Она позвонила в фирму по доставке продуктов на дом, но и у них тоже не было рикотты. Надо придумать что-то другое.
Ерунда. Сейчас она уже свободная женщина, а не запертое в клетку животное. Взбежав наверх, она натянула велюровую куртку, брюки и теннисные туфли, схватила сумку и выбежала на улицу. Пробежавшись до ближайшего супермаркета, она вернулась домой с сыром, свежим луком-латуком, специями и помидорами. И все это меньше, чем за полчаса. Сердце у Лауры колотилось как бешеное, руки тряслись, но она сделала это! На этот раз ей было еще проще.
Итак, ура! Она свободна!
К тому времени, когда приехал Кирк, по дому плыл аромат свежеиспеченной пиццы и морковного пирога. В камине пылали поленья. На Лауре были блузка из золотистой мерцающей парчи и облегающая юбка из блестящего материала, еще один подарок Джима — еще одна попытка превратить ее в «голливудскую женушку». Наскоро вымыв короткие волосы, Лаура уложила их с помощью термобигуди так, что мягкие кудри красиво обрамляли ее миловидное, аккуратно подкрашенное лицо. Она выглядела счастливее и симпатичнее, чем всегда. Кирк не помнил, когда еще она производила на него столь приятное впечатление.
— Кирк, как я тебе рада! Ты не пробовал связаться с Мэгги?
Кирк легонько чмокнул ее в щеку и уловил тонкий аромат духов.
— Пробовал, — солгал Кирк, — но не смог ее найти. Я уверен, что она вполне счастлива, занимаясь своим дизайном. А когда узнает, что ей не придется меня сегодня кормить, то будет просто в восторге. О, у тебя такие приятные духи!
— Спасибо, Кирк. Бог мой, какая огромная бутылка шампанского!
— Да, увеличенный вариант. Я думал, что и Мэгги будет с нами, но, поскольку мы одни, придется пойти на жертву и выпить все самим.
Они прошли в гостиную, где горел камин. Лаура сервировала закуску на кофейном столике, предложив гостю крекеры и домашний паштет. Кирк откупорил бутылку и разлил шампанское по хрустальным бокалам.
— Кирк, это же «Дом Ринарт»! Не стоило так тратиться.
— Почему нет? У меня богатая жена, случай у нас особенный. Пьем за одну из самых выдающихся женщин мира… и за ее новую жизнь!
Бокалы зазвенели.
— И за старых друзей, — добавила она со значением, — за самых лучших друзей.
Тихо, спокойно, уютно. И как вкусно! Кирк накладывал себе еще и еще, и Лаура наслаждалась, глядя, с каким удовольствием поглощает Кирк приготовленные ею блюда. Потягивая шампанское, она наблюдала за ним сквозь пламя свечей, украшавших стол, и на сердце было горько от сознания того, чего она теперь была лишена. Вот таким был в ее представлении счастливый брак, но, увы, для нее и любовь, и супружество были в прошлом.